Следы на песке

Я достал свою привычную жемчужину с дорогой из черного камня и открыл ее. Дальше моя тропа Мальву не предполагала. Я не исполнил обещанное Железному Всаднику, и это было совсем рядом. Но в любом случае, мне нужно дальше идти было пешком. Роща исчезла. Дорога развернулась от горизонта до горизонта. Здесь было легче. Легче и проще. Почему то. Я снял с Мальвы уздечку и отпустил ее пастись на луг. Закрыл жемчужину и посмотрел на тени, которые отбрасывались группой невысоких тополей. Тополя были редкими и тени показались мне серыми, но… Редко бывает так, что проводник знает — какой шаг будет следующим. Я привычно проверил за спиной клинок и вполне собой довольный шагнул в тени.

Здесь по ручью моей крови должен был быть последний доступный мне излом. Здесь что то было утеряно, и я пожалуй даже знал что. Идти тенями пешком было трудно. Сапоги вмиг набрали тяжелую болотную жижу, но я упрямо шлепал ими по желтому мху, старясь не потерять русло. Чахлые ели уступили место широкой скалистой пустоши, кое, где перемешанной с глиной и зализами травы. Я остановился, чтобы передохнуть. На пустоши сгородились остовы военных машин, ржавых и старых, почти съеденных мхом и живучей желтой травой. Здесь в тенях они были такими, как должны были бы быть далеко на севере. Да. Почти на сто лет на север. Идти было не слишком далеко, но я уставал. Ручей петлял и прятался. Наконец, я нашел излом и остановился для того, чтобы посмотреть в ровную гладь заводи. Присел на корточки и зачерпнул ладонью воду. Поднес к глазам. Через воду ручья можно увидеть то, что происходило вне теней. Я поморщился. Слишком далеко на юг от белой реки. Слишком слабые ориентиры. Но выбора, не было. В любом случае — я смогу, что-то сделать, когда выйду из теней. Конечно же, если я не выскочу сразу под пулеметную очередь или минометный обстрел. Конечно же, если это будет после дневного боя, как мне рассказывал Железный Всадник, а не во время его. Слишком много «если». Слишком много. Тем более мой клинок в Великой войне вряд ли кто-то вообще считал оружием. Хотя… Я глубоко вздохнул и вышел из теней.

Железный всадник рассказывал о многом. Рассказывал и о том кем были воины пределов красного солнца, но то, что встречусь с одним из них вот так сразу. Нос к носу было не слишком большим везением. Я не смог ничего решить или планировать заранее. Пришлось действовать по наитию. Как, собственно, и делают зачастую проводники.

Аната ха ронин шимасу? — Ты ронин? — Я понимал их язык и знал обычаи. Я поклонился ему, прижав к груди кулак. Никому не понять, как живет и чем живет Хартланд. У меня не было господина, но я не терял чести. У меня была тропа. И, как это ему объяснить? У нас разные правды.

Ши хаджи десу — Я самурай. — Да, уж. Мой господин велик и я предан ему. Иногда бывает так, что мы ссоримся, и не понимаем друг друга. Очень часто мне хочется послать его ко всем чертям, но мы неразделимы. Неразделимы, как воздух и крылья в полете бабочки.

Этот офицер не стал, драться со мной на мечах, если бы я не был равен ему. Он просто пристрелил бы меня и все. На столь большой дистанции, не смотря на все свои навыки, мне нечего было ему противопоставить. Ничего кроме чести.

Анатано масука дехаро дезука? — Кто твой господин? — О, боги! Неужели он думает, что поймет меня? Хотя тропа и путь — это очень схожие понятия. Можно было попробовать. Воевать и побеждать можно не только оружием, но и искусным диалогом. Мне нужно было, чтобы он просто не потянулся к кобуре с пистолетом.

Меня несколько напрягало, то, что боевой офицер, увидев в этом кровавом месиве, солдата в панцире и остроконечном шлеме, никак на это не реагировал. Хотя, кто там разберет, на самом деле, что у нас в голове? Он, наверное, не удивился, даже если бы я надел скомороший костюм с бубенчиками, но, мне нужно было выжить. Уже в который раз, и я очень старался.

Путь самурая в ментальности этого офицера — понятие весьма уважаемое. Есть самураи, которые имеют право сами выбирать себе хозяина. Их судьба — это путь чести, которому они следуют. Таких самураев не слишком любят, потому, что если их хозяин сам нарушит кодекс, самурай имеет право прикончить его и начать поиски более достойного господина заново. Но, уважать — уважают. На, уважение и поединок я имел право.

— Ши ха мейо до ноу араку, сеншу. — Я иду путем чести, воин. — Офицер склонил голову, прижав кулак правой руки к своим орденам. По-моему, он был капитаном, если судить по его знакам на погонах. Хотя, мне было все равно кто он. Он пришел на земли Хартленда, как ходили многие, и отнюдь не с дорогими дарами.

— Я хочу попросить тебя об одолжении, солдат. — Я слушал его краем уха, косил взглядом, осматривая место для поединка. Отводить взгляд и улыбаться было бы для моего противника оскорблением, и я старался не показывать, того, что я уже начал планировать бой. Если бы я его оскорбил, то он начал бы меня атаковать немедленно.