Читаем Следы остаются полностью

Потом Спиридонов выписался из госпиталя и уехал. Вольдемар сказал, что тот подарил ему на память документы. Но он, наверно, убил его. Я считала себя уже человеком погибшим, и поэтому мне было все равно. Хотела сбежать от Вольдемара, но ничего не получилось — он следил за мной постоянно. До сих пор удивляюсь, почему он не убрал меня. В конце сорок четвертого года мы двинулись в Россию. Сразу решили ехать в Якутск. Вольдемар сказал, что там он все устроит, и устроил.

Когда он заболел, врачи потребовали немедленно поменять климат. И мы приехали сюда. Я уже не могла жить с ним и поэтому решила устроиться на работу куда-нибудь подальше от города. Он долго не разрешал мне устраиваться в санаторий, но я настояла на своем. Здесь я уже меньше боялась его. Он запретил мне тогда жить с ним вместе.

Чем дальше, тем больше он боялся встречи с единственным свидетелем своих злодеяний, человеком, унесшим перстень. Сколько раз он говорил, что отдал бы многое, чтобы узнать, что он умер, исчез.

И вдруг я вижу человека с перстнем Вольдемара на руке. Это был тот, который бежал из лагеря. За завтраком он посмотрел на меня очень внимательно, и я решила, что он приглядывается ко мне. Я так испугалась, что заболела на самом деле. Я поехала в город и сразу позвонила Вольдемару. Он меня выслушал и приказал немедленно уезжать, предварительно взяв бюллетень, что я и сделала. Я взяла бюллетень и улетела в Москву. Билет взяла на чужую фамилию, на всякий случай. Где был Вольдемар, не знаю. В Москве мне делать было нечего. Там мне стало еще страшнее, и решив, будь что будет, вернулась обратно. В санатории я узнала, что Зобин умер и что преступники уже найдены. Вот и все.

Ровнова тяжело вздохнула.

— Как-то он сказал, что я для него — единственный человек, рядом с которым он тоже чувствует себя человеком.

— Вам знакома эта личность? — Замятин положил на стол фотографию лже-Спиридонова.

— Это Вольдемар.

— Когда вы в последний раз видели настоящего Спиридонова?

— Перед отъездом. Они пошли в котельную обмывать его выписку.

— Время позднее было?

— Рано утром, часов в восемь.

— Не видели, выходил потом из котельной Спиридонов или нет?

— Не видела.

— Вы в тот же день покинули госпиталь?

— В то же утро.

Замятин замолчал, задумался.

— Лейтенант. — Колесников вскочил. — Посиди-ка с гражданкой Ровновой в красном уголке.

Колесников с Ровновой вышли из комнаты.

Замятин набрал номер телефона Поленова. Тот слушал, не перебивая, потом сказал:

— Молодец, Антоныч! Если все это правда, то миндальничать со Спиридоновым нечего. Позвони комиссару, что он скажет.

Комиссар остался доволен докладом Замятина. Спиридонова нужно брать и немедленно. В КГБ он нигде не проходит, но его придется потом передать им. Что касается Ровновой, то суд определит ей справедливую меру наказания.

Санаторий по-прежнему был тих и пустынен. Капитан попрощался с врачом. Ровнова собиралась недолго. Минут через пять машина капитана уже отъехала от санатория.

— Я вот еще о чем хочу вас спросить, Лидия Сергеевна. Кастет свой Спиридонов выбросил тогда?

— Нет. Он привез его и сюда. Дорогая, говорит, память.

— Может, он у него дома?

— Вполне. Он им дорожит так же, как и перстнем.

Замятин замолчал. Слава богу, подходит к концу и это дело. Устал он за эти несколько дней неимоверно. В самый раз идти в отпуск.

Спиридонова взяли прямо на работе. Он не сопротивлялся, спокойно вытер о фартук руки, спокойно переоделся, спокойно сел в милицейскую машину. Рядом стояла его «Волга» стального цвета. Во взгляде, который он бросил на машину, Колесников увидел сожаление и больше ничего.

В кабинет Замятина задержанный вошел ровным, неторопливым шагом. Глаза, почти полностью спрятанные под набрякшими веками, напоминали две узкие амбразуры. Рыжие волосатые руки слегка подпрыгивали на коленях, куда он их положил, сев на стул. Голова его была почти лысой. Только на затылке курчавилось рыжее облачко редких волос, скорее похожих на пух, чем на волосы.

— Вы в уголовном розыске нашего города, — сказал Замятин. — Есть какие-нибудь претензии по задержанию?

— Претензий нет, — ответил задержанный. Голос у него был глуховатый, но довольно приятный. — Только вот цель мне неизвестна.

— Объясним. Фамилия, имя, отчество?

— Спиридонов Владимир Филатович.

— Год рождения? Образование?

На все анкетные вопросы он отвечал размеренно, четко.

— Вы обвиняетесь в покушении на жизнь гражданина Зобина Василия Матвеевича.

В глазах задержанного сперва метнулся испуг.

— Будем отпираться или, может, не будем?

Задержанный пожал плечами и нагнул голову. Замятин помолчал. Интересно, что даст обыск в квартире двойника Спиридонова. Найдут кастет или нет?

— Где вы были на своей машине 24 ноября этого года от восемнадцати двадцати вечера до двадцати двух примерно?

— Катался.

— Где?

— Не помню уже.

— Можем напомнить. Читайте. — Замятин протянул задержанному акт экспертизы, удостоверявший идентичность следов протекторов в нише со следами протекторов автомашины лже-Спиридонова.

— Может, и стоял там, не помню.

— Вам знакома эта вещь?

Перейти на страницу:

Похожие книги

11 мифов о Российской империи
11 мифов о Российской империи

Более ста лет назад была на белом свете такая страна, Российская империя. Страна, о которой мы знаем очень мало, а то, что знаем, — по большей части неверно. Долгие годы подлинная история России намеренно искажалась и очернялась. Нам рассказывали мифы о «страшном Третьем отделении» и «огромной неповоротливой бюрократии», о «забитом русском мужике», который каким-то образом умудрялся «кормить Европу», не отрываясь от «беспробудного русского пьянства», о «вековом русском рабстве», «русском воровстве» и «русской лени», о страшной «тюрьме народов», в которой если и было что-то хорошее, то исключительно «вопреки»…Лучшее оружие против мифов — правда. И в этой книге читатель найдет правду о великой стране своих предков — Российской империи.

Александр Азизович Музафаров

Документальная литература
Царь и царица
Царь и царица

Владимир Иосифович Гурко (1862–1927) – видный государственный и общественный деятель Российской империи начала XX века, член Государственного Совета, человек правых взглядов. Его книга «Царь и царица» впервые вышла в свет в эмиграции в 1927 г. На основании личных наблюдений Гурко воссоздает образ последней российской императорской четы, показывает политическую атмосферу в стране перед Февральской революцией, выясняет причины краха самодержавного строя. В свое время книгу постигло незаслуженное забвение. Она не вписывалась в концепции «партийности» ни правого лагеря монархистов, ни демократов, также потерпевших в России фиаско и находившихся в эмиграции.Авторство книги часто приписывалось брату Владимира Иосифовича, генералу Василию Иосифовичу Гурко (1864–1937), которому в данном издании посвящен исторический очерк, составленный на основе архивных документов.

Василий Иосифович Гурко , Владимир Иосифович Гурко , Владимир Михайлович Хрусталев

Документальная литература / История / Образование и наука