Следы помады. Тайная история XX века

Как организация, которая в период с 1958-го по 1969 год уникальным образом осмысляла важные общественные события и даже повлияла на них в ходе восстания Мая 1968-го, СИ затмил ЛИ, даже если второй имел более глубокое содержание: легенду, лежащую в основе истории, СИ рассказал в качестве факта. В ЛИ существовал абсолютизм, замаскированный примитивизмом этой группы, но именно поэтому Дебор охарактеризовал роспуск ЛИ и образование новой федерации тезисом, озаглавленным «Один шаг назад». «То, что мы сделали, можно разложить на столе: наше наследие осталось на письме», — говорит Мишель Бернштейн о СИ; жестокое обаяние наследия СИ, его действенный авторитет маскируют примитивизм его самого. Так как СИ работал на то, чтобы донести свою критику до публики, при этом заботясь о том, чтобы его авторы остались неизвестны — потому что его члены (иногда количеством до двадцати, иногда, как в начале 1968-го, числом менее дюжины) нашли интонацию, позволяющую им высказываться подобно трибунам невидимой империи, — группа превратилась в миф ещё до начала своей деятельности и оставалась призрачной даже во времена своей наибольшей известности; вот почему её история, описанная ли в панк-зинах или в научных вестниках, всегда полна мифов, описаний «уличного театра» и символических Ursprunges[128], публичных шалостей на уровне нападения на Нотр-Дам. Приписываемые СИ события являются фикцией — но они также были и реальными, опробованными в миниатюре и в тайне ЛИ, а затем перемещавшимися на сцены мировой истории (даже если сцены возводились и сносились в один день) читателями СИ, поклонниками или наследниками. Это потому что дух этих событий, которые ЛИ подразумевал не как нападения, но как заложения основ, проникал в написанное ситуационистами. И этот дух — в целом абсолютно отсутствующий в любом другом голосе того времени, — был одновременно яростным и игривым, критичным и своенравным, отчаянным и счастливым: «Самое лучшее, что мы можем сейчас сделать, — это выйти вон из XX века».

Организованный

Организованный в 1957 году, Ситуационистский интернационал был поверхностно воспринят как пан-европейская ассоциация мегаломанов-эстетов и фанатичных сумасбродов, презираемых левыми и игнорируемых всеми остальными. Позже, в 1966-м, с захватом студенческого профсоюза в крупном Страсбургском университете кликой ситуационистских поклонников (направивших 5000 франков из бюджета профсоюза на распространение ситуационистской пропаганды по всему свету) и в 1968 году, в связи с майскими событиями, СИ прославился как «таинственный Интернационал», стоящий за социальным взрывом, вину за который президент де Голль возложил на нескольких человек, «которые наслаждаются отрицанием», хотя он так никогда не объяснил, каким образом несколько человек чуть не поставили его правительство на грань роспуска. Несколько человек, сказал де Голль, восстали «против современного общества, против потребительского общества, против технологического общества, как коммунистического на Востоке, так и капиталистического на Западе», — это было достаточно верно. «Заслуга ситуационистов, — писал СИ в последнем,

Описывая это, я становился веселее.

Нет лучшего противодействия ужасному ощущению бессилия, хватающего современного человека за горло, чем неистовое воображение. Именно очарование воображения позволило в последние тридцать лет достичь успеха всем этим партизанам-оборванцам, это и желание выдержать испытание временем ради будущего.

Именно недостаток последнего не позволил мне по праву совершить великие дела.

— Ги Вандерхеге, «Моя эпоха», 1985¹²

двенадцатом номере “Internationale situationniste” в сентябре 1969 года, — попросту заключалась в том, что они распознали и обозначили новые сферы осуществления восстания в современном обществе»¹³ — восстания против идеи этого общества о счастье, против идеологии выживания, восстания против мира, где каждое повышение уровня жизни означает повышение «уровня скуки», мира, чей язык настолько оскудел из-за своей собственной лжи, что малейший протест может стать тем «нет», который понятен каждому. «Столь многие люди сделали то, о чём мы написали, — писали ситуационисты в последний раз, — потому что мы описали суть того негатива, в котором жило множество людей до нас». Но если негатив, описанный ситуационистами, был чем-то вроде потаённого сокровища современной жизни («новый роковой Грааль», сказал Дебор в “In girum”), то ЛИ нарисовал карты.