Следы ведут в пески Аравии (второе издание)

Извилистая дорога все время идет вверх. Город расположен на восточной окраине плато, и здесь прохладнее, чем в Мекке. В доисламское время он назывался Ясриб, а "Медина" по-арабски и означает "город".

Каменные стены. Ворота. Две узкие улицы. Двухэтажные дома с плоскими крышами. Дома сложены из темного камня, поэтому город выглядит мрачно. Безлюдье. Нашествие ваххабитов сократило население Медины тысяч на десять. Отсутствие же массы паломников — результат запрета ваххабитов — привело город не только к запустению, но и к обнищанию: прежних доходов нет.

Главная улица, хотя и более узкая, чем в Мекке, но вымощенная камнем, здесь также ведет к площади, которая, подобно мекканской, называется Харам аш-Шериф. Площадь усыпана песком и щебенкой, а у самой могилы пророка выложена мрамором.

Мечеть с зеленым куполом, увенчанным золотым шаром и полумесяцем, имеет пять минаретов. Могила пророка, которую называют "худжра", расположена поодаль, на том самом месте, где, по преданию, после прибытия Мухаммеда в Медину из Мекки его верблюд опустился на колени. Впрочем, саму могилу паломникам увидеть не дано. Ее загораживает массивная металлическая решетка, украшенная бронзовой и серебряной куфической вязью. Зеетцен попробовал заглянуть сквозь нее, но увидел одно сплошное покрывало. Ему рассказали, что под покрывалом находится сложенное из камней сооружение кубической формы, внутри его — гробницы Мухаммеда и его ближайших преемников — халифов Абу Бекра и Омара, а за занавесом — могила дочери пророка Фатимы. Всему этому пришлось поверить на слово. Так же как и тому, что там находится еще одна гробница, сейчас она пуста, так как в ней должен быть похоронен Иса бен Мариам, то есть Иисус, сын Марии, после его второго пришествия.

Рядом с Зеетценом кто-то глухо бормотал слова молитвы: "Мир да будет с тобой, Абу Бекр, о ты, праведный! Мир да будет с тобой, о халиф посланника Аллаха, друг по пещере, спутник в пути!"

Часть площади окружена колоннадой и называется "Сад". Зеетцен вспомнил строки Корана: "Сказал пророк: "Между моей могилой и моей кафедрой находится сад садов рая"". Вот и создали правоверные некое подобие этого сада. Пол здесь устлан коврами, колонны из зеленого мрамора и яшмы украшены нарисованными цветами и увиты золотыми надписями.

Зеетцен начертил план Медины и сделал зарисовки.

Когда 11 января 1810 года он вернулся в Мекку, туда уже со всех сторон прибывали караваны. Как могли небольшие кварталы Мекки вместить всю эту массу людей и животных, было непостижимо. Но город, казалось, раздвинул границы. Дома были набиты до отказа, а под стенами города далеко во все стороны раскинулись поселения из разноцветных и черных шатров.

На хадж прибыли мусульмане из многих стран — персы и афганцы, негры и малайцы, арабы и индийцы, турки и яванцы. За порядком следили полицейские-ваххабиты с кремневыми ружьями и длинными кинжалами.

Зеетцен тщательно соблюдал все обряды хаджа, по в глубине души у него таился страх. Тревожило его и другое. Совершая молитву, он привычно держал в руке листок бумаги и пытался делать наброски. Едва ли кто увидит, успокаивал он себя: все поглощены молитвой и созерцанием. Кому интересно смотреть на него?..

Основная процедура — это "таваф" — "обход", семикратное шествие вокруг Каабы. Матваф внушал Зеетцену, что оно символизирует божественный порядок, согласно которому все существа подчинены единому центру — солнечной системе, воплощенной в боге. Тысячи людей, столпившихся у мечети, действительно образовали некую мистическую круговерть. Но если семь раз обойти вместе с толпой вокруг Каабы было не так уж трудно, то исполнить заключительный обряд — поцеловать "Черный камень" — оказалось значительно сложнее. Около камня, этой крупицы вселенной, втиснутой в массивную серебряную оправу, вдруг разом очутилась охваченная религиозным экстазом масса людей, друг друга не видящих, отталкивающих, давящих насмерть.

Все в Зеетцене содрогнулось от отвращения, ему захотелось снова, как тогда на Дунае, бежать от самого себя, от всего окружающего. Но это было невозможно. Людской поток подхватил его. сжал и понес, словно песчинку. И вот он вступил на овальную мраморную площадку, гладко отполированную подошвами сотен тысяч правоверных. Площадка окружена бронзовыми столбиками, а между ними на цепях висят стеклянные лампады. Зеетцен пытается втиснуть лицо в серебряную оправу. Камень находится глубоко внутри ее, Зеетцен вытягивает шею не для того, чтобы его целовать, нет, а чтобы лучше рассмотреть и потом поведать другим. Что же это? Да ведь камень и не черный вовсе, а серый! он хорошо разбирается в горных породах, но такого не знает. Каково же его происхождение? Вулканическое? Эти прозаические мысли несколько успокаивают его.