Следы ведут в пески Аравии (второе издание)

Единственное, чего он боится, — это что родители узнают о его измерениях из газет и что это причинит им огорчения. Он умоляет издателей не называть его имени, когда они будут помещать материалы о деятельности и планах Ассоциации. Но статьи, посвященные подготовке путешествия, появляются чаще и чаще, и он всеми правдами и неправдами добивается отправки на родину своих писем, в которых обо всем рассказывает сам. Отец и мать на знают, как отнестись к неожиданному повороту в жизни сына. А он, всегда послушный, заботливый и любящий, во всем просящий родительского совета и благословения, успокаивает их, стараясь убедить, что на него свалилась просто огромная удача. "А разве солдат рискует не больше? — пишет он родителям. — А если бы я был военным и оказался на поле боя, разве я не смотрел бы каждый день смерти в глаза? И во имя чего? Во имя того, что противно мне и моему образу мыслей, что меня никак не касается и не волнует. А какие опасности могут ожидать путешественника? Климат или люди. Что касается климата, то я, как вы знаете, от рождения отличаюсь силой и отменным здоровьем… Жару я переношу хорошо, любую диету тоже. У меня, правда, нет еще жизненного опыта, но я его получу. Я уже научился жить среди чужих и ничего не боюсь, даже смерти. Это просто слово "Африка" внушает страх, и совершенно напрасно".

Иоганн понимал, что путешествие продлится шесть-восемь лет, и поэтому чего только не написал родителям в утешение за месяцы учебы и сборов! он уверял их, что изучил медицину и способен лечить себя сам от всех болезней; описывал легкость передвижения по пустыне, когда верблюды нагружены бурдюками с живительной влагой: доказывал полную свою безопасность — "кому нужен бедный торговец, под видом которого я собираюсь странствовать?"; обещал писать домой чуть ли не каждый день, ребячески приглашая родителей следить за его маршрутом: "Купите карту Африки, и тогда вы будете путешествовать вместе со мной!" И, наконец, в качестве решающего довода он выдвигает деньги и славу, которые ожидают его после окончания путешествия. Ведь Ассоциация будет платить ему более 500 фунтов стерлингов в год, не считая оплаты непредвиденных расходов; столько денег ему наверняка не понадобится, и он сможет сколотить через несколько лет изрядный капитал. Сам он ни к славе, ни к деньгам вовсе не стремится, но, может быть, хоть это как-нибудь утешит родителей… Больше всего он уповал на себя — на свое здоровье, на умение ладить с людьми и радоваться жизни. "Я уже достаточно долго живу, чтобы твердо убедиться в том, что счастье и довольство зависят исключительно от собственного характера", — писал он как-то.

Наступило прощание с Кембриджем, с Англией, с Ассоциацией. Но почему же он. всегда такой радостный и оживленный, вдруг почувствовал невыразимую тоску. Бэнкс и Гамильтон, приготовившие для путешественника одежду, книги, приборы, инструменты, были удивлены, когда Иоганн отказался вообще брать с собой что-либо.

— Но почему же, дорогой Джон? — недоумевал Бэнкс. — В дороге вам многое может пригодиться. Следует заранее все предусмотреть.

— Зачем? — грустно усмехнулся юноша. — Всего не предусмотришь. Жизнь только тогда имеет цену, когда можно заранее предусмотреть, как ее употребить с пользой. Но все бренно. IT счастья на земле не достигает никто!

Продолжение поиска

Маршрут путешествия был начертан Ассоциацией: посетить Мальту, оттуда проследовать в Сирию, там провести период подготовки и акклиматизации, после чего через север аравийских земель двигаться в Египет, а затем на юг Сахары, к Нигеру. Возможны отклонения, которые подскажут обстоятельства.

В начале 1809 года, когда Зеетцен отправлял из Каира в Европу свои последние дневники, Буркгардт высадился на Мальте. Здесь он встретился с английским купцом Баркером, брат которого Джон занимал пост британского консула в Алеппо, то есть именно там, куда держал путь Буркгардт и где ему предстояло прожить ближайшие год-два. Баркер показал ему опубликованные статьи и письма Ульриха Зеетцена с первоначальными планами его путешествия по Востоку и с описанием полученных результатов. Из них Буркгардт узнал о сотнях рукописей и тысячах уникальных экспонатов, которые Зеетцен послал в Готу.

Иоганн восхищен достижениями своего предшественника. Подобная жизнь кажется ему подвигом. Теперь у него есть реальный образец, пример для подражания. Он немедленно пишет отцу в Базель, чтобы, тот нашел и переслал ему в Алеппо все, что было опубликовано в европейской прессе ученым-ориенталистом по имени Ульрих Яспер Зеетцен.