Следы ведут в пески Аравии (второе издание)

— Я буду проводить много времени на солнце и покроюсь загаром. А выражение лица зависит от меня самого.

Он сделал "страшные" глаза и помахал в воздухе воображаемой саблей.

— Боже мой, ведь он еще совсем ребенок! — сказала миссис Баркер мужу. — Как же ехать ему одному в такое трудное путешествие?

В сентябре 1810 года Буркгардт впервые покинул Алеппо, избрав для исследования горы Ливана и Антиливана. Один из местных шейхов согласился сопровождать его по горам, а затем отправиться вместе с ним к бедуинским шатрам, где Иоганн хотел остановиться. Однако не успели они добраться до Хамы, как на пих напали враги того племени, к которому принадлежал шейх, и основательно "ощипали" их. Особенно жалко было Иоганну английских часов и компаса. А вскоре шейх заявил, что у него плохое настроение, к тому же, по слухам, сюда приближаются ваххабиты, и отказался идти дальше. Пришлось распрощаться с капризным шейхом и двигаться без проводника.

В Хаму Буркгардт въехал один. Он пробыл в этом городе два дня и подробно описал его. Через реку Эль-Аси перекинуты четыре моста, а посреди города находится четырехугольная насыпь, на которой когда-то возвышалась крепость. В Хаме тринадцать мечетей, улицы многолюдны, идет обширная торговля, в основном абайями и прочей одеждой, производство которой налажено в городе. Совершив поездку вокруг Хамы, он насчитал сто двадцать небольших селений, из которых семьдесят стояли заброшенные и пустые. В руинах крепости, на мечетях и куббах он обнаружил много надписей и все их тщательно скопировал. На ночлег он попросился в один из домов и был восхищен тем, как гостеприимно его встретили: его не только напоили кофе, по и отдали ему единственный матрац.

Так Иоганн обнаружил, что путешествие в одиночку ему нравится несравненно больше: он ни от кого не зависит, волен сам выбирать маршрут, расспрашивая встречных, к тому же это намного экономнее. С караваном, конечно, передвигаться куда надежнее, но где же ему взять попутный караван, если его дорога ведет в горы?

Поднявшись на вершины Ливанского хребта, он пришел в неописуемый восторг. Знаменитые ливанские кедры окружали его сплошной стеной. Некоторые рощи насчитывали до шестисот деревьев, причем, по его предположению, многим из них было не менее чем по две тысячи лет. На коре некоторых стволов красовались вырезанные надписи вроде: "Такого-то дня и года здесь был такой-то…" Некоторые из них, к удивлению Буркгардта, относились к началу XVII века. Он срезал кусок высохшей, посеревшей коры и бросил к себе в мешок.

Далеко внизу виднелось море. Иоганн вдыхал свежий горный воздух, и ему чудилось, что он дома, в швейцарских Альпах. Из дому он еще не получил ни строчки. "Мало новостей — добрый признак", — утешал он себя арабской пословицей. Как-то они там? Отец, сестра, мама… Он потрогал пальцами амулет на груди. Нет, не честолюбие, не жажда богатства, не склонность к приключениям привели его сюда. А что же? Просто он решил сам складывать свою жизнь согласно своему характеру, интересам, желаниям. И вот в сини близкого неба и далекого моря, в гудящей тишине, среди могучих кедров он говорит себе: "Это материнская любовь возвысила меня, привела в далекие страны. Я хочу, чтобы мама гордилась мной, чтобы я мог стать мужественным, независимым и составить счастье ее жизни". Он верит, что амулет охранит его от всех несчастий и невзгод, поможет ему пройти через все лишения и опасности и здоровым вернуться домой, к родителям.

С вершин Ливана он спустился к истокам Иордана, осмотрел деревни Хасбайя и Банияс, подтвердив предположение Зеетцена, что здесь и была древняя Цезария Филиппа, посетил несколько христианских монастырей, которыми изобилует этот кусок земли. В монастыре в селении Канобин жил глава маронитской церкви. он принял Буркгардта очень любезно и вручил ему несколько рекомендательных писем к настоятелям монастырей. Повидал Иоганн в этом краю и многочисленные замки крестоносцев, и замок, построенный знаменитым Саладином. В селении Бшерри он встретился с предводителями друзов; в Ливане были распространены два их рода — Арсланы и Джумблаты. и оба претендовали на независимость. Позднее в Хауране Буркгардт увидит реальные плоды их свободолюбия: друзов здесь не менее семи тысяч, и они не подчинены шейху, назначаемому пашой Дамаска. Они избирают собственного верховного шейха — всегда из рода Хамдан, а уж тот назначает из числа своих родственников шейхов в каждую деревню.

Пропутешествовав почти месяц, Буркгардт вернулся в Алеппо, а спустя две недели отправился дальше — в Хауран с его руинами древних городов.

Нетрудно увидеть, что поездки Буркгардта почти точно повторяют маршруты Зеетцена. Как в свое время Зеетцен в Аравии шел по следам Нибура, так и Буркгардт в Сирии и Палестине идет по следам своего предшественника, многое уточняя, добавляя, открывая заново.

По следам Зеетцена