Следы ведут в пески Аравии (второе издание)

Единственное, в чем местные власти ущемляют христиан, — это в строительстве новых монастырей и церквей. В таких случаях паша требует платы — налогов, дополнительных денег, подарков. И тогда католические, православные, григорианские и коптские священники начинают сражаться друг с другом отчаянно и грубо. На возведение и содержание церквей и монастырей они получают дары и пожертвования — каждый со своей родины. За это «святые отцы» обещают жертвователям места на небе. «Значит, таким способом место на небе может купить себе даже заведомый негодяй и подлец», — приходит Нибуру мысль, когда он наблюдает монастырские интриги.

Люди сделали эту землю — горы, холмы (так и прозвали их — «библейские холмы») и долины — основным местом библейских событий, и каждое из этих событий словно облачено теперь в живую плоть реальных подробностей. На одной из гор близ Иерусалима, там, где, согласно библейскому преданию, Авраам хотел принести в жертву Исаака, возведен монастырь. На склоне горы Мориа Нибуру показали место, где царь Давид якобы видел ангела с мечом, направленным на Иерусалим. Давид построил там алтарь для жертвоприношений, а его сын Соломон в 960 году до нашей эры — храм. Ныне на фундаменте этого храма стоит мечеть, возведенная по повелению халифа Омара. Это самое почитаемое после Каабы в Мекке святилище ислама. Мечеть, кажется, вобрала в себя архитектурные достижения многих эпох. Она отличается удивительной гармонией отдельных частей; наверху — изысканная мозаика из бирюзовых изразцов, покрытых арабской вязью, позолоченный купол, внизу — белый мрамор. Возможно, что строили ее византийские зодчие: как известно, мусульманское искусство не допускает изображения человеческого лица, а среди арабесок и орнамента в мозаике мечети многие усматривают херувимов. Нибуру установить это было трудно, так как на площадь Харам аш-Шериф, где находится мечеть, не смеет ступить ни один христианин, разве что ремесленник, приглашенный для восстановительных работ.

Разглядывая мечеть издалека, Нибур признался себе, что это самый прекрасный памятник мусульманского зодчества из всех встреченных им в арабских странах. В истории архитектуры она известна под названием Куббат ас-Сахра, то есть «Мечеть скалы», ибо поверье гласит, будто пророк Мухаммед, чудодейственно переносившийся архангелом Гавриилом (Джибраилом по-арабски) в Иерусалим, именно с этого места взлетая на своем крылатом коне Бураке, вырвал из склона горы Мориа кусок скалы.

Из-за каменной стены, охраняемой янычарами, Нибур рассмотрел и саму площадь, вымощенную камнями, сквозь которые пробивается трава, и другую мечеть, под названием Аль-Акса, что означает «Отдаленная», переделанную из христианской базилики, от которой она, видимо, и унаследовала свою наклонную крышу.

В то же время иудеи свято верят в то, что часть каменной ограды площади Харам аш-Шериф была стеной уничтоженного храма Соломона. Это и есть их святыня — Стена плача. Нибур обошел вокруг — стена как стена, только очень длинная. В ее основании лежат огромные, по 20 футов, камни, вверху мельче, возможно, времен крестоносцев. Но ведь в этом странном городе все стены разной кладки и относятся к разным эпохам.

Солнце клонилось к горизонту, и тени домов удлинялись, вырастали, от чего город как бы делался еще теснее и мрачнее. Но что это? К Стене плача движутся толпы людей. Это евреи бредут в своих длинных одеждах и черных шапочках, чтобы припасть к этим камням, плакать, молиться и читать псалмы.

Нибур отпрянул. Громкие стенания и тихие всхлипы повисли над стеной. Кто-то держал в руках Талмуд и произносил канонические тексты, кто-то повторял слова пророка Иеремии, но большинство неистово выплакивало свои мольбы и свои печали.

— О храме разрушенном одинокие мы стоим здесь и плачем! О стенах низвергнутых одинокие мы стоим здесь и плачем!

— Отцы наши грешили, их уже нет, а мы несем наказание за беззакония их. Рабы господствуют над нами, и некому избавить нас от руки их… Кожа наша почернела, как печь, от жгучего голода… Старцы уже не сидят у ворот, юноши не поют. Упал венец с головы нашей; горе нам, что мы согрешили!..

— О великом нашем минувшем, о людях своих погибших мы стоим здесь и плачем! О камнях драгоценных, превратившихся в прах…

Быть может, в стенаниях молящихся звучала и скорбь о тех, кого когда-то, в день, сохраненный преданием, римляне казнили на горе Мориа и чья кровь лилась отсюда через пещеры в воды Кедрона?

Сумерки сгустились, и Нибур впервые почувствовал болезненное отвращение к этому городу.

После длительного общения с мусульманами, после посещения священных земель ислама, после католической мессы и зрелища иудейской Стены плача Нибур так устал от религиозного экстаза, что стал ощущать себя только историком, исследователем, бытописателем. И снова он со скрупулезной объективностью, сухо и лаконично отмечает местоположение всего, что перед ним предстает.