Слепая физиология. Удивительная книга про зрение и слух

Ощущение нашего движения крайне важно для нашего зрительного и когнитивного развития. Исследователь зрения Джеймс Гибсон подчеркивает, что расположенные справа от нас объекты исчезают из нашего поля зрения, когда мы поворачиваем голову влево, но возвращаются, когда мы поворачиваемся обратно^[118]. Эти объекты не перестают существовать – просто мы больше их не видим. Я вспомнила эту мысль Гибсона, когда моей внучке было четыре месяца: я держала ее на руках, и она долго смотрела в какую-то точку, потом отворачивалась и какое-то время смотрела в другую сторону, а потом снова возвращалась к первой точке. Она делала так снова и снова, и я задумалась: может быть, она проверяет, продолжают ли существовать предметы, когда она отворачивается? Вероятно, поэтому все зрячие дети обожают играть в «ку-ку».

Зрение и движение учат нас замечать и причинно-следственные связи. Мы толкаем предмет и видим, что он падает. Дует ветер, и мы видим, как дрожит листва на деревьях. Психолог Альберт Мишотт изучал причинность в простых и изящных экспериментах^[119]. Он показывал испытуемым квадрат, который двигался по горизонтали, а потом останавливался, соприкоснувшись со вторым квадратом. Если второй квадрат начинал двигаться, как только с ним столкнулся первый, испытуемые говорили, что первый квадрат спровоцировал движение второго, но, если второй квадрат начинал двигаться после небольшой паузы, наблюдатели говорили, что он начал движение сам по себе. Мы начинаем опираться на движение объектов, чтобы выявлять причины и следствия, уже к возрасту шести-семи месяцев^[120].

Любовь Лиама к движению послужила отличным катализатором для его зрительного развития, поскольку движение помогает нам распознавать объекты. В обычной жизни предметы чаще всего трехмерные и непрозрачные, и в итоге каждый предмет перекрывает часть себя – например, передняя поверхность предмета закрывает обзор задней. Из-за этого мы не можем рассмотреть предмет со всех сторон с одного взгляда, с одной точки обзора.

На Рисунке 6.1 представлены три рисунка стула, изображенного под разными углами. На левом рисунке видно только три ножки стула, поскольку четвертую перекрывают передние элементы, однако мы знаем, что у стула четыре ножки. Ни на одном из этих трех изображений мы не видим полностью сиденье стула: только глядя строго сверху или строго снизу мы бы увидели его полную ширину и длину. Когда мы стоим перед стулом, как показано на левом изображении, сиденье кажется укороченным, хотя в ширину мы его видим полностью. Напротив, если мы посмотрим на стул сбоку, как на правом изображении, мы правильно видим длину сиденья, но не ширину. Когда мы обходим стул и смотрим на него под другим углом, ширина для нас становится длиной и наоборот.

Впрочем, изменение перспективы не мешает Лиаму пользоваться своим зрением: он быстро понял, что лучше всего распознает объекты, если может обойти вокруг них. Когда Лиам двигается вокруг стула, этот стул в его зрительном восприятии плавно меняется. На Рисунке 6.1 представлены три изображения стула, как если бы мы обходили его против часовой стрелки; Лиам может определить трехмерную структуру стула по тому, как его внешний вид меняется в его зрительном восприятии^[121]. Другие люди, которые также обрели зрение после слепого детства, также говорили о том, что они легче определяют трехмерную структуру объектов в движении^[122].

РИСУНОК 6.1. Стул, изображенный под тремя разными углами.

Фундаментальное понимание материальной, трехмерной природы окружающих объектов приходит к нам в очень раннем возрасте. В одном исследовании раннего зрительного развития детям в возрасте 14–20 недель показывали видео трехмерных объектов, вращающихся вокруг некоторой оси, и дети могли узнать один и тот же объект при вращении вокруг разных осей и отличить его от других. Если вместо видео младенцам показывали ряд статичных кадров того же объекта при вращении, они не узнавали на нем один и тот же объект, представленный с разных точек зрения: для решения этой задачи им нужно было видеть его в непрерывном движении. Младенцы в этих исследованиях были слишком маленькими, чтобы уметь ползать или ходить, но они могли ощутить изменения внешнего вида предметов, когда поворачивали глаза или голову, когда их носили на руках или же когда они видели движение самих предметов^[123].