Слепая ярость

Вновь добравшись до знакомого иллюминатора, Нифти понял, что не знает, живы ли его отец с матерью вообще.

Кроме того, Гифту не хотелось сталкиваться с некоторыми людьми, которых он неизбежно встретил бы у родителей. Это были люди, близко знавшие Траскелука и других коллег по кораблю. Стоило попасться этим людям на глаза, как они — одни с горя, другие по незнанию — стали бы задавать единственному выжившему щекотливые вопросы.

Рассеянно слоняясь по залу, Гифт внезапно очнулся в хвосте очереди за билетами на челнок. Наверно, он сделал это машинально, просто потому, что не мог придумать, чем себя занять.

Он резко отступил в сторону и пошел через толпу, сам не зная куда и чувствуя себя попавшим в ловушку.

Нифти отогнал от себя это чувство, снова подошел к большому статгласовому иллюминатору и застыл возле него, следя за еле заметными трассами множества оборонных спутников, помогавших укрыть от нападения родину всех соларианцев. Конечно, каждый из этих искусственных спутников нес грозное оружие, надежно укрытое от глаз случайного наблюдателя. Их орбиты, окружавшие Землю под всеми возможными углами, составляли сложный узор толщиной в тысячи километров.

В этот момент из серо-коричневого ореола Земли вырвалось какое-то туманное пятнышко и стремительно направилось в сторону металлического пирожка с иллюминаторами, где ожидали отправки Гифт и другие пассажиры. Они должны были разминуться в каких-нибудь сотнях километров. Гифт знал, что это за пятнышко. Энергостанция Один, ручная «черная дыра». В мирные времена вечно голодные миллиарды потребителей получали от нее почти половину требовавшейся им энергии. Станция Один (сколько их было всего, Гифт забыл) была заметна только благодаря тому, что она искажала очертания оказывавшихся за нею звезд.

Все остальные космические объекты благоразумно держались от «черной дыры» как можно дальше. Конечно, ручной ее считать было нельзя, хотя это слово успокаивало. Скорее запряженной. Кое-кто думал, что этот источник энергии опаснее берсеркеров. Может быть, он и опасен, подумал Гифт. Но не опаснее берсеркера. Тот, кто говорил это, в глаза не видел настоящего берсеркера.

До Гифта доходили слухи, что эта энергостанция как-то связана с оборонной сетью, где играет роль не то приманки, не то ловушки, в которую должны были попадать атакующие корабли.

Мгновение спустя Гифт ощутил, что за ним пристально наблюдают, и быстро обернулся. Это чувство начинало входить у него в привычку. После госпиталя он испытывал его неоднократно. Даже там, где за ним некому было наблюдать.

Пришлось внушить себе, что если за ним кто-то и наблюдает, то это не Террин и не Траскелук. Оба они мертвы и никогда не воскреснут.

Нет, мертвые не возвращаются… Но на этот раз инстинкт его не обманул. Кто-то действительно смотрел на него. Вот она!

Когда к Гифту подошла девушка, и в самом деле наблюдавшая за тем, как он стоял в очереди и смотрел в окно, Нифти уже знал, что она скажет. В других обстоятельствах это ему польстило бы. После вылета из Порт-Даймонда многие молодые женщины показывали, что не прочь познакомиться с ним поближе. Но он их избегал. Потому что торопился.

Сначала Нифти увидел эту девушку в сварном стекле иллюминатора, один из слоев которого отражал зал ожидания. Она выглядела совсем юной — лет двадцати, не больше. Хрупкая фигурка неуклонно приближалась. Походка, решительное выражение бледного лица и крепко стиснутые кулачки говорили, что избавиться от нее будет нелегко.

И тут Нифти понял, что торопиться ему некуда и что причины избавляться от девушки нет.

После своего драматического возвращения на Юхао и до самого отлета из Порт-Даймонда на борту адмиральского крейсера Гифт часто ловил себя на мысли, что отныне он знаменитость. Судя по тому, что было после госпиталя, он мог познакомиться и подружиться с кем угодно. Не приходилось сомневаться, что страх и отвращение к самому себе люди принимали за застенчивость, и это привлекало их еще сильнее. До сих пор ему удавалось избегать такого внимания, отделываясь короткой беседой. Несколько месяцев назад, после налета берсеркеров на Порт-Даймонд, раненых здесь было хоть пруд пруди, но в последние недели увечных героев войны вновь стало мало.

Чем больше Нифти смотрел на эту девушку, тем легче ему было убедить себя, что она сделана из другого теста. Да, она была хорошенькая, но по пути домой Нифти видел и получше. На ней были сандалии и короткое платье в обтяжку, видимо, более дорогое, чем это казалось на первый взгляд. Платье ей шло. Оно обнажало красивые голени и часть изящных бедер, разжигая воображение. Как и сам Нифти, девушка не была обременена багажом. Глаза у нее были ореховые, кожа белая, а длинные волосы, заплетенные в косы, отливали сталью. Но ни в ее лице, ни в манерах не было ничего резкого или холодного.

— Привет, — хрипловато, но отчетливо сказала она.

— Привет. — Он развернулся к ней лицом, оставив иллюминатор за спиной.

— Я следила за вами. — Нет, преклонением перед героем тут и не пахло. Ее тон был скорее вызывающим. Девушка почти не уступала ему ростом.