Слепи мне счастье…

– Знаете, я хочу сделать подарок своей старшей сестре. Наша мама давно умерла, и с тех пор только сестра заботится о нас. На себя у нее совсем не остается времени. Сегодня у нее день рождения, и я уверена, что она будет счастлива получить такие бусы, они очень подойдут к ее глазам.

Мужчина взял бусы, прошел вглубь магазина, принес футляр, положил в него бирюзу, обернул лентой и завязал бант.

– Возьми! – сказал он девочке. – И неси осторожно!

Девочка выбежала из магазина и радостно помчалась к дому. В конце рабочего дня порог того же магазина переступила красивая молодая девушка. Владелец лавки сразу же отметил небольшое сходство с маленькой посетительницей, купившей бусы днем.

Она достала из сумочки и положила на прилавок знакомый продавцу футляр, затем оберточную бумагу и развязанный бант.

– Эти бусы были куплены здесь? Сколько они стоили?

– А! – воскликнул владелец. – Цена любого товара в моей лавке – это всегда конфиденциальное соглашение между мной и покупателем.

Девушка заявила:

– Но у моей сестренки было только несколько монет. Бусы ведь из настоящей бирюзы? Они должны стоить очень дорого. Это нам не по карману.

Мужчина подошел к прилавку, взял бусы, с нежностью и теплотой восстановил упаковку, вручил девушке и сказал:

– Она заплатила самую высокую цену… Больше, чем мог заплатить любой взрослый: она отдала все, что имела.

Тишина заполнила маленький магазин, и две слезы скатились по лицу девушки, сжимающей в дрожащей руке небольшой сверток…

«Если однажды вам придется выбирать между всем миром и любовью, помните: если вы выберете мир, то останетесь без любви, а если выберете любовь, то сможете остаться с миром»

***

У врат вечности

Рембранд в 30 лет потерял жену, в конце жизни – сына… и написал картину «Возвращение блудного сына».

Леонардо да Винчи более четырех лет писал картину «Мона Лиза», почти ослепший, с опухшими ногами и постоянной мелкой дрожью в руках.

Микеланджело Буонаарроти четыре года расписывал потолок Сикстинской капеллы, лежа спиной на деревянных лесах.

Сервантес писал книгу в полутемной камере арабской тюрьмы.

Помните:

Каждая мечта даётся человеку вместе с силами для того, чтобы её осуществить.

***

И все – таки жизненный идеал – это честность и верность, преданность себе, своему призванию, своему пути и бесстрашие не изменять «наперекор судьбе» ни совести, ни вере. Как первый Римский иерарх Петр в своей непогрешимости – не обременять жизнь мольбами и стонами, чтобы не быть смешным божком земли.

«Вырос дичком, так и не успев распуститься»

***

Тонкий и честный мыслитель, которого Пушкин назвал поэтическим Гамлетом, прошедший «все страстное земное»; тот, кто ценил только одну правду, одну красоту, это «красоту правды», примиряющей ноткой воспринимавший жизнь: «Пусть радости живущим жизнь дарит, а смерть сама их умереть научить»; борец с призраками, с иллюзиями, строгий и беспощадный, написал однажды: «Не призрак счастья, а счастье нужно мне».

И это его послание миру новому, грядущему, нам:

«Мгновенье мне принадлежит,
Как я принадлежу мгновенью»

Е. А. Баратынский

русский «поэтический Декарт»

Евгений Баратынский родился в золотой век русской поэзии, в век элегий – принадлежал к литературному поколению, во главе которого стоял Пушкин. О Баратынском современник писал, что он самый неулыбающийся поэт. Одинокий мыслитель, чуждый общего праздника жизни, считающий жизнь вульгарным земным пиршеством. Стремящийся сохранить свое своеобразие, лица необщим выраженье, не слиться с ленивым умом толпы (его выражения). О толпе он заметил: « В сердцах корысть и общая мечта».

Вечный анализ, вечная горестная мысль: «Для всех один закон, закон уничтожения». Его назвали поэтом «Сумерек». Он не восхищается красотой, как делал это Пушкин. Он упивался только одной истиной, горькой как хмель, только правдой. И преклонялся только перед одной красотой, назвав ее красотой правды: «Я правды красоты даю стихам моим».

Баратынский не верит в мир удовольствий и наслаждений, не принимает его, этот пушкинский цветущий, чувственный, эпикурейский светлый мир.

Он певец боли – ведь как тень от солнца, боль всегда сопутствует наслаждению, вытекает из него, а зачастую вытесняет его.

Он певец холода, разочарования, страдания – вот что он ценит – без которых мир немыслим, без которых мир был бы неполон, пустоват. История вывела свою парадигму: необходимо после солнца Пушкина наступление ночи Баратынского. И подтверждение этой закономерности – название книги Баратынского «Сумерки».