Слепое пятно

Я прилагал самые отчаянные усилия, пытаясь оторвать у кота хвост, который затем смог бы использовать в качестве метелки для удаления пыли. Мое желание было предельно логично. Я не мог понять, почему мне это запрещают. Кот сопротивлялся из вполне понятных прагматических соображений, а моя мать приняла его сторону из чисто человеческого сочувствия. В итоге я был исцарапан и отшлепан: такой стала первая передряга на моей памяти. Я был наказан, но не сломлен. При первой же возможности я улизнул из дома, спустившись на газон, который тянулся до мостовой.

Я помню тот день. Стояла весна, на чистом небе сияло солнце, и все вокруг зеленело. На мгновение я зажмурился от солнечного света и замер. Красота, спокойствие и умиротворенность. На деревьях набухли почки, распустились цветы, чирикают птички. Все вокруг цветет и благоухает. Но мне было не понять этой прелести и спокойствия… Мое сердце яростно стучало, по-прежнему омраченное упрямством и пораженное злобой. Мир не имел права быть таким. Я ненавидел его всей силой своего детского гнева.

И тут я увидел его.

По другой стороне улицы, мне навстречу, шел мальчик моих лет. Он был полным и круглолицым, с копной кудрявых волос, и весьма довольный жизнью; когда он шагал, то ставил ноги слегка под углом, как это делают все полные мальчики, а руки держал в стороне от тела. Я тихонько соскользнул с крыльца. И тут проявилось то, из-за чего страдали и кот, и мама. Когда я бросился к нему, он остановился в изумлении. Я помню его улыбающееся лицо и собственную злобу. В следующий миг я уже держал мальчишку за волосы и яростно кусал, преисполненный мстительности. Вначале он что было сил звал на помощь. Он не понимал, что происходит, и поднимал руки вверх, чтобы я не мог до них достать. Потом он попытался убежать. Но я был к этому готов, научившись у кота, который меня исцарапал. Я цеплялся за него, продолжая отчаянно кусаться. Его визгливые крики звучали для меня музыкой. Это была воистину восхитительная борьба, стремительная, на уровне инстинктов.

Наконец мне удалось остановить его. Он бросил попытки сбежать и начал бороться. Это мне понравилось еще больше. Настоящее сопротивление! Но он был сильнее меня, и хоть я и был проворнее, ему удалось схватить меня за плечи, с силой оттолкнуть, и в конце концов, повалить наземь. Затем неспешно, по обыкновению толстяков, он уселся мне на грудь. Когда наши перепуганные матери прибежали на место действия, то обнаружили: меня, лежащего на спине, сквозь стиснутые зубы бормочущего самые ужасные детские проклятия, и его, ждущего либо помощи, либо того, что моя ярость уймется, и тогда он меня отпустит без риска для себя.

— Кто первый начал?

Эту сцену я помню отчетливо.

— Хобарт, это ты сделал? — толстяк спокойно отпустил меня и прижался к матери, но ничего не ответил.

— Хобарт, это ты начал?

Снова без ответа.

— Гарри, это ты. Ты начал драку. Разве не ты пытался сделать Хобарту больно?

Я кивнул.

Мама взяла меня за руку и повела за собой.

— Он, конечно, негодник, миссис Фентон, и у него ужасный характер, но он всегда говорит правду, хвала небесам.

Я все это рассказываю не просто для красного словца, а в качестве предыстории.

Такой была наша первая встреча с Хобартом Фентоном. Важно, чтобы вы узнали о нас обоих и о наших характерах. Наши жизни так переплелись и настолько связаны между собой, что без этого предисловия вам не понять сути всего рассказа.

В обед я перешел через улицу, чтобы поиграть с Хобартом. Он встретил меня с улыбкой. Его маленькая добрая душа не помнила обид. Я же бывал либо очень весел, либо очень зол. Я забывал все также быстро, как дрался. Той ночью в своих кроватках, укрывшись одеялами, спали двое счастливых мальчишек.

И вот мы росли, росли вместе. Мы играли, как и положено детям, и дрались, как это повелось с самого начала. Теперь, наверное, нужно признать, что во всех наших ссорах вина в основном была моя. Все без исключения драки начинал я, и если каждая из них начиналась одинаково, то, соответственно, и заканчивалась так же. Самая первая была только лишь предшественницей всех остальных.

Прошу вас, не думайте плохо о Хобарте. У него добрейшая душа на всем белом свете. Не бывало еще такого добряка и преданного друга. Он был здоровым, сильным толстяком, и, как все полные мальчики, вечно смеялся. Он попадал вслед за мной во все неприятности, и когда я отступал, храбро защищал тылы.

Хобарт, будучи сильнее, выносливее и спокойнее, с самого начала являлся для меня своего рода защитником. Я прозвал его Арьергардом, но он не обижался.

Я всегда был шаловливым, неугомонным и склонным к поспешным действиям. И вот, когда я попадал в глубокий омут, Хобарт неизменно оказывался рядом, доставал меня со дна и вытаскивал в целости и сохранности на берег. Доводилась вам когда-нибудь видеть бегающими вместе огромного мастифа и маленького фокстерьера? Пример грубоват, но зато в точку.