Слепой. Обратной дороги нет

Так, читаем дальше. Грузовик с незначительными повреждениями обнаружен на причале… Так… Водитель в шоковом состоянии… Ну, это нам тоже понятно. Судя по отзывам Глеба, этот его Всеволод Витальевич – мужчина храбрости невеликой. Как же его, такого, угораздило под огнем вывести грузовик из этого пекла? Или помог кто? Похоже, что так оно и было. Да-а, Глеб Петрович, ночка у тебя, похоже, выдалась еще та…

И кстати, где он сам? Часть убитых еще не опознана (и вряд ли их когда-нибудь удастся опознать). Не попал ли, часом, Глеб в их число? Это грузовик, получив автоматную очередь в борт, поедет дальше как ни в чем не бывало – повреждения у него, видите ли, незначительные. А человеку, даже тренированному и опытному, такое угощение не переварить…

Федор Филиппович поймал себя на том, что уже далеко не впервые думает о Глебе Сиверове именно в таком ключе: он-де не железный, пуле все равно, и рано или поздно судьба, предначертанная теми, кто снабдил Глеба Петровича Сиверова новым лицом и фальшивой биографией, его отыщет. Где-то на кладбище давно стоит камень с его именем и фамилией, как будто ждет того, кто должен под ним лежать. Камню торопиться некуда, времени у него навалом, и он, конечно же, дождется…

Но Глеб возвращался живым ровно столько раз, сколько его заочно хоронили. А еще есть такая примета: тот, кого ошибочно похоронили за глаза, проживет дольше всех, кто поторопился выпить за упокой его души…

Один из трех лежавших на столе мобильных телефонов вдруг зажужжал и пополз по гладкой поверхности, как очень крупное и жирное насекомое. Генерал поймал его на краю стола и взглянул на дисплей. Сделанная четким шрифтом, черным по белому, на чистом русском языке надпись уведомила Федора Филипповича, что номер абонента определить не удалось. При этом номер мобильника, который генерал в данный момент держал в руке, был известен очень немногим; если уж на то пошло, номера этого телефона не знала даже его супруга.

Гадая, кто это мог его побеспокоить, Потапчук нажал клавишу соединения и осторожно, будто телефон и впрямь был кусачим насекомым, поднес трубку к уху.

– Слушаю, – сказал он. Трубка что-то быстро забормотала ему в ухо; Федор Филиппович нахмурился, поскольку услышанное показалось ему чьей-то неумной и в высшей степени неуместной шуткой. – Что? Выражайтесь яснее! Кто говорит? Какой еще к дьяволу помощник моториста?!

* * *

– Помощник моториста сухогруза «Донецк» Петр Глебов, – четко, по-военному, отрапортовал Глеб Сиверов.

Он сидел по-турецки на раскаленной крыше грузовика, подставляя голые плечи и грудь щедрому черноморскому солнцу, вдыхал полной грудью соленый морской ветер и наслаждался жизнью. Отраженный волнами солнечный свет слепил глаза даже сквозь темные очки; дизельный движок сухогруза, который был чересчур мал, чтобы с полным правом считаться таковым, бодро тарахтел под палубой; над пенной кильватерной струей в сизых клочьях стелющегося по воде дыма с пронзительными скрипучими воплями носились чайки. Со своего наблюдательного пункта Глеб пытался высмотреть дельфинов – не потому, что они были ему сильно нужны, а просто для полноты курортных ощущений, – но пока что не преуспел. Зато он урвал пару часов сна, сытно позавтракал и чувствовал себя просто превосходно. Даже общение с Всеволодом Витальевичем сегодня принесло ему не только удовольствие, но и кое-какую пользу – не слишком большую, но и не то чтобы совсем маленькую.

– А, это ты, – сообразив наконец, с кем разговаривает, проворчал на противоположном конце телефонной линии Федор Филиппович. – Значит, жив все-таки…

– Так-так, – сказал Глеб. – Вы, значит, уже в курсе? Быстро, однако, в наши дни распространяется информация!

– Работа такая – буркнул генерал.

– Ну да, конечно. Значит, я могу не утомлять вас пересказом…

– Фактическая сторона дела мне более или менее известна, – перебил его Потапчук. – Я имею в виду сам факт перестрелки на складе, количество трупов и изъятых стволов и прочую чепуху в этом же роде. Но черт меня побери, если я понимаю, что там у вас произошло! Признайся честно: это твои фокусы?

– Вы мне льстите, – сказал Глеб. – Я, конечно, приложил руку…

– Кто бы сомневался!..

– …но лишь в той мере, в какой это было необходимо. Понимаете, албанцы выслали нам наперехват целое воинское подразделение, а обнаружилось это, увы, когда они уже, как говорится, вышли на позиции. Скажу вам как на духу: если бы не счастливый случай, они бы меня закопали вместе с грузовиком. Один я бы от них, конечно, ушел, но с грузовиком, да еще на таком закрытом пространстве, это было просто нереально. Словом, не было бы счастья, да несчастье помогло.

– А какого рода было это несчастье, ты себе уяснил? – спросил Федор Филиппович. – А то я тут прочел отчет о твоих похождениях и, честно говоря, ни черта не понял. Какие-то одесские уголовники, крахмал какой-то… При чем тут, вообще, одесситы и крахмал? У них что, дефицит крахмала?

Глеб хмыкнул.

– Да нет, Федор Филиппович. Что у них действительно в дефиците, так это серое вещество. А крахмал – он, как известно, белый. Правда, если его намочить…