Слепой. Приказано выжить

— Не я, — сказал Глеб. — А в какую сторону, по-моему, неважно. Если Город Солнца собираются построить на костях, это все равно будет концлагерь. Если вопросов больше нет, я, пожалуй, поеду.

— Вместе поедем, — огласил окончательный вердикт Бизон. — Только, когда закончим, в спину не стреляй, подожди хотя бы, пока передом повернусь.

— Обижаешь, — сказал Глеб. — Я сделаю лучше: подарю тебе сенсацию. Ты ведь был журналистом, верно? Ну, вот тебе и шанс прославиться. А насколько ты его реализуешь, как далеко после этого успеешь убежать и как глубоко зарыться, будет зависеть исключительно от тебя.

— Вот это подарочек! — обрадовался Бизон. — С таким, действительно, и в спину стрелять не надо. Считай, договорились. Погоди, я свою коняжку с дороги откачу. Только линять не вздумай: на этом корыте по такой дороге от меня все равно не уйдешь.

— И в мыслях не было, — солгал Слепой.

Через минуту Бизон, скрипя сбруей, лязгая металлом и воняя табаком, бензином и сыромятной кожей, уже устраивался на переднем пассажирском сиденье «БМВ». С избыточной энергией хлопнув дверцей, он разродился цитатой из фильма, на протяжении нескольких последних лет сохраняющего широкую популярность:

— Ну, Славка, показывай мне свою школу! Эгей!

— Я не Славка, — включая передачу, поправил Сиверов, — я Глеб.

Со стороны багажника, не дав Бизону произнести традиционное в таких случаях «очень приятно», послышались глухие удары и сдавленное мычание.

— А это еще что такое? — удивился Бизон.

— Твоя сенсация, — ведя машину, сообщил Слепой. — Не парься, это просто один мертвец не ко времени ожил. Для него могилку отрыли, а он туда не хочет, вот и бузит… А ну, тихо там! — грозно рявкнул он, обернувшись через плечо. — Угомонись, а то и вправду пришью!

«Мертвец» послушно угомонился, издав напоследок звук, похожий на скулеж побитой собаки.

— Тарантино нервно курит, — спокойно констатировал Бизон и, вынув из-под полы тупорылый травматический пистолет, лязгнул затвором. — Умеешь ты, Глеб Батькович, людей убеждать! Так что делать-то будем, как мир спасать?

— Миру на наши проблемы начхать с высокого дерева, — сказал Глеб. — Мир только порадуется, если мы опять с разбега плюхнемся мордой в дерьмо и подставим ему, миру, свое дупло: берите люди, пользуйтесь!

— Это факт, — авторитетно подтвердил Бизон и обернулся через плечо, не то пытаясь проверить, как там его драгоценный чоппер, не то интересуясь самочувствием запертого в багажнике «мертвеца».

Вертелся он напрасно: мотоцикл надежно скрывали темнота и расстояние, а «мертвец» не подавал признаков жизни.

— Пугач свой спрячь, — посоветовал Глеб, — он тебе не пригодится. Твоя задача — дать мне немного времени и отвлечь на себя внимание. Все остальное, вплоть до подшитых к уголовному делу записок «в моей смерти прошу никого не винить», я беру на себя. Ты, главное, пулю не поймай.

— Не собираюсь, — заверил Бизон. — Ловил уже. И скажу тебе, как на духу: приятного мало.

— Острый репортаж? — предположил Сиверов.

— Урус-Мортан, — сказал Бизон. — ВДВ, КТО и тэ дэ, и тэ пэ.

— Ого, — в свою очередь, сказал Глеб и выключил фары.

— Обалдел? — встревожился Бизон. — С дороги слетим, не видно ж ни хрена!

— Мне видно, — сказал Сиверов. И, помолчав, добавил: — ВДВ, ДРА, контузия, светобоязнь… И тэ дэ, и тэ пэ.

Бизон, которому, по всей видимости, надоело раз за разом повторять «ого», промолчал. Когда погасли фары, стало видно, что небо потемнело еще не до конца, и в нем одна за другой начали загораться пока еще неяркие, затмеваемые угасающим светом закатившегося за окоем солнца звезды. Над западным горизонтом повис тоненький серп молодой луны, грунтовая дорога смутно белела в темноте, как сказочная молочная река в берегах из густого мрака. Проехав по ней еще метров двести, Слепой остановил машину.

— Мне нужно двадцать минут, — сказал он, деловито проверяя пистолеты.

— А потом?

Глеб объяснил, что нужно сделать потом.

— Машину жалко, — внимательно выслушав инструкции, заметил Бизон.

— На войне не без урона, — сказал Сиверов. — Извини за высокий стиль, но Россию все-таки жальче. А машина — просто кастрюля с болтами, хотя и немецкая.

— Гут, матка, — сказал Бизон. — Эх, давно не брал я в руки шашек!

— Фары включить не забудь, — открывая дверцу, напомнил Глеб.

— Этого мог бы и не говорить, — хмыкнул Бизон, — я тебе не ты.

Глеб рассовал по местам пистолеты и вышел из машины.

— Ни пуха, ни пера, — сказал ему вслед Бизон.

— И тебе того же, солдатик, — не обернувшись, ответил Сиверов и быстро зашагал по белой, ощутимо дышащей дневным теплом дороге в сторону карьера.

В темноте у него за спиной дважды мягко хлопнули автомобильные дверцы: первый раз, когда Бизон выбрался из машины, и второй, когда он уселся за руль. Коротко протрещал пружинный механизм отодвинутого до упора водительского сиденья, и наступила тишина, нарушаемая только стрекотом насекомых в придорожной траве да противным писком почуявших добычу комаров.

Глава 18