Слепой (СИ)

- А ты погляди, до чего ты, а? Как я жил… А теперь?! – мне, знаешь ли, тоже непросто. Очень непросто. Не знаю, что мучает твою душу, кроме приставаний парня, но вот мою выворачивает. Наизнанку, напоказ тебе, обнажая все до подробностей.

- Шанс… Ты пропал уже. Ты настолько пропал для меня. Не знаю, как я вообще могу находиться рядом. Отпусти, я прошу в последний раз, - он сильно упирается мне в грудь руками. Да когда же ты сдашься?

- Последний? – хохочу, как сумасшедший. Я псих, самый настоящий, я схожу с ума. – А дальше что?

- Я попробую еще раз… - тихо отвечает Мир. Сдаться?

_____________________________________________________________

Я совершенно точно не ожидала, что все дойдет до такого. Я уже сейчас не понимаю, к чему приведет все это. Только какое-то чувство неизбежности остается. Словно я веду эти две души к такому перелому, потому что даже сейчас, когда мне так тяжело писать, я вижу, как их ломает. Ломает страшно, Макс уже настолько не поверхностный герой, как раньше. Наверное, видите, что ему правда тяжело. Сторону Мира я так не раскрываю, но он тоже на грани. И тут либо уже ненависть навсегда, либо любовь. И я еще не решила, чью сторону приму здесь...

День второй. Уроки.

Мы добирались до Центра совершенно тихо, будто бы это и не мы, а кто-то другой. Голова каждого была забита своими мыслями. Я не знал, что мне делать. Мирослав сказал, что дает мне последний шанс, и теперь я словно опустошен. Что мне делать? Как заставить этого упрямца мне поверить?

- Ой! – Мир тихо взвизгнул, поскользнувшись на тонком первом льду и чуть не полетев вниз, но я вовремя придержал его за локоть. Парень тут же выдернул его, чуть сконфуженно поблагодарив. Поставил свою трость обратно на землю, упрямо зашагав дальше. Даже на предложение проехаться на такси он ответил отказом – сказал, что денег у него нет. Ну, не бросать же слепого, подумал я, хотя идти пешком было невероятно лень. Вокруг царила осень. Скоро и ей придет конец – выпадет снег, укрыв разноцветные листья, и наступит зима.

- Тебе нравится осень? – будто бы невзначай спросил я. Молчание уже порядком наскучило, да и идти нашим темпом было еще долго. Мир чуть не споткнулся от неожиданности, поднимая на меня пустые красные глаза. Будто бы он не выспался или долго плакал. Из-за меня. Не мог успокоиться, пока я не отпустил его. Интересно, это… в его деле написано, что он подвергался уличному насилию за попрошайничество. Может, из-за этого он боится прикосновений?

- Нет… - чуть обдумав ответ, сказал блондин, снова отворачиваясь. Повисло неловкое молчание, которое я не в силах был разорвать. Потому я достал сигарету, медленно и с удовольствием закуривая.

- Почему? – все же решился спросить я. Мир нахмурился, неспешно идя вперед, постукивая палкой перед собой и поворачивая, когда я несильно направлял его, дергая за край куртки.

- Мне говорили, что осень цветная, очень яркая. Что листья из… зеленого, кажется, становятся красными и оранжевыми. Что сами листья падают с деревьев, а небо серое-серое, когда собираются дожди. А потом все вокруг голое, и выпадает первый снег. Я знаю, что он холодный, знаю, что белый, ну и что? Я же никогда не увижу, как земля из ярко-красного вмиг перекрасится в белый. Не смогу понять, как это: осень. Светло и холодно – значит зима, жарко, душно и как-то солнечно – лето. А осень? Как мне понять, что осень? Лишь по шороху листьев под ногами, - слепой горько закончил, вмиг умолкнув, словно досадуя на себя, за то, что приоткрыл свою душу на миг. Он это не любит, я понимаю, когда лезут в его душу. Считает, что это единственное, что у него есть, что не напоказ. Я почел лишним что-то еще спрашивать, лишь мягко ухватил его за край куртки, заставляя повернуть на нужную улицу из парка.

* * *

- Ваших новых учителей зовут Максим Викторович и Мирослав…

- Прошу, просто Мирослав, - тихо попросил слепой, сидя за письменным столом учителя в небольшом светлом классе. Александр Александрович согласно хмыкнул, снова обращаясь к десяти маленьким детям. Ну, не слишком маленьким – все они разного возраста. Вон худенькая девочка с забавными косичками – сиротка около тринадцати лет, мальчик, хмуро глядящий из-под бровей пустыми глазами – лет десять, двое ухоженных мальчиков в возрасте около семи – совсем крохи, но не сироты, из обеспеченных семей. Еще несколько угрюмых детей, и все такие разные. Кажется, все слепые слишком угрюмые, все, которых я видел. Да, собственно, а чего им веселиться?