Слепые идут в Ад

Я видел, как сквозь брезентовую стенку палатки слабо мерцает огонек маленького костерка, который разложил для себя Эйб. Он воткнул в землю палку под углом и повесил на нее походный чайник. Я лежал в темноте один и думал, что, если бы у меня хватило решимости, то сейчас как раз самый лучший момент, чтобы помириться. Черт с ним, пусть ничего не объясняет, раз ему трудно, но пусть вернется и снова язвит здесь, под боком. Я уже озверел от одиночества. Всем этим людям я не доверял, а про него по крайней мере знал, что он, хотя человек и странный, но относится ко мне хорошо и не воткнет ночью нож в спину. Я даже не предполагал, что так привыкну к нему.

Я сжал руки в кулаки и резко подался вперед, чтобы вылезти из палатки, как вдруг, леденящий ужас накатил на меня волной. Это не был внутренний страх, что-то там, снаружи, напугало меня до онемения, и вместо того, чтобы выйти на улицу, я осторожно отогнул край полога. Шлиссенджер сидел, напрягшись, и внимательно всматриваясь вдаль. Мне показалось, что он даже потянул носом воздух. Действительно, едва уловимо пахло гарью. Небо потемнело, звезд не было видно, с запада подул холодный пронизывающий ветер, гнавший перед собой перекати поле. Низко стелясь по земле, к нам двигалась непроницаемо черная туча, темная даже в ночном мраке. В ней и был сосредоточен душный ужас, который я испытал в палатке.

Эйб повернул голову в ту сторону и весь подобрался. Вскоре я различил, что впереди тучи скользит какая-то тень. Это был человек в развевающемся темном плаще.

Путник поравнялся с костром.

– Кто к нам пришел. – иронично заметил Эйб. – Садись.

– Ты все смеешься? – человек сел и вытянул усталые ноги к едва тлеющим углям. Плащ его был пропылен и разорван во многих местах.

– А что, плакать что ли? – Эйб снял чайник. – Хочешь чаю?

– Что же ты мне вот так предложишь чаю? – удивился гость.

– А почему бы нет? – пожал плечами Эйб. – Мы столько лет знаем друг друга, неужели я не могу напоить тебя чаем?

– Может быть еще и из своей чашки? – иронично осведомился незнакомец. Он взял поданную Эйбом кружку и жадно припал к ней. Было видно, что он устал и очень замерз, но согреться не может.

– Было время, мы все пили из одной чашки. – сказал Шлиссенджер, наливая стакан для себя.

– Да, но с тех пор мало кто из моих старых знакомых хочет со мной знаться. – усмехнулся гость.

– Если бы ты не повел себя так по-свински, с тобой бы до сих пор все знались. – отозвался Эйб. – Надо было тебе тогда заварить эту свару? Старик так расстроился, на него просто жалко было смотреть.

– Он вспоминает обо мне? – спросил гость.

– Каждый день. – кивнул Эйб. – Можно подумать, что ты даешь о себе забыть. Впрочем у меня довольно старые сведения.

– Тебя что туда не пускают? – насмешливая улыбка зазмеилась по тонким губам гостя. – Зря ты тогда отказался идти со мной.

– Послушай, – резко сказал Эйб, – я колебался всего минуту, а расплачиваюсь всю жизнь. Ведь были те, которые ни на мгновение не усомнились. Я ушел сам, от стыда. Меня давно простили, и я могу вернуться, когда захочу.

– Что-то ты слишком долго не хочешь. – гость допил чай и поставил чашку на землю.

– Я вернусь тогда, когда вернуться туда даже малейшим из малых будет для меня в радость, а не в унижение. – Эйб закурил.

– Это тяжело тому, кто был одним из первых. – задумчиво покачал головой гость.

– Не беспокойся о моих трудностях. – усмехнулся Шлиссенджер. – Тебе возвращаться будет намного тяжелее.

– А кто тебе сказал, что я собираюсь возвращаться? – гость надтреснуто рассмеялся.

– Я не буду спорить с тобой о том, что ты и сам прекрасно знаешь. – пожал плечами Эйб. – Поговорим лучше о делах обыденных. Лорд все ищет ворота. Несправедливо с твоей стороны надувать его. Он имеет право на вход, перстень ведь у него.

– Ну разве только для лорда, – рассмеялся гость. – Я укажу, где ворота. Поедете чуть подальше на запад, там они и будут. Завтра будут. Теперь о тебе. – гость нахмурился. – Неужели ты думаешь, что мои присные пропустят тебя туда?

– А что они мне могут сделать? – беспечно осведомился Эйб.

– Убить нет – усмехнулся гость. – Но поймать, поймать можно даже… – он помедлил, – Даже таких, как ты. А я тебе чаю не предложу, будь уверен. Не хочу говорить банальностей, но я сумею превратить твою жизнь в ад. Ты мне очень мешаешь.

– Рад слышать. – улыбнулся Шлиссенджер. – И запомни, если чью-то жизнь ты и превратил в ад, так это свою. Прощай. – он встал.

Гость тоже встал и, церемонно склонив голову в знак прощания, двинулся прочь. Вслед за ним поползла дальше на восток и черная туча. Постепенно открылось звездное небо. Эйб постоял еще немного, затем затушил уже почти не вспыхивающие уголья остатками чая и, взяв свой спальник с земли, полез в палатку.

Я поспешно откинулся на свое место и сделал вид, что сплю. Что это было? К какого разряда видениям следовало отнести мой новый бред? Уж не живут ли и здесь люди?