Слева молот, справа серп

– Думаю, пора, товарищ капитан. Факт преступления налицо.

– Подождите, товарищ майор! Христом Богом прошу, подождите! – вскричал, чуть не плача, Глазков. – Можно вас на минуточку?! Всего на какую-то одну минуточку.

– Можно. Но не думаю, что эта минуточка вас спасет. А вот годы, проведенные в изоляции, может быть, и исправят. Капитан Карпенко, присмотрите за товарищами, сохранностью аппаратуры и кассет.

От Глазкова «представители закона» уезжали с почти новым видеомагнитофоном «Panasonic», пятью сотенными и пакетом кассет, которые они с удовольствием крутили поздними вечерами. Рейды стали регулярными и приносили Холодильнику отличную прибыль. Его удивляло, что зачастую сеансы устраивали люди, которые трудились на хлебных местах и вполне могли довольствоваться «леваком» на работе. На визите к такому человеку Холодильник и прокололся. Сеня Лайкин заведовал мясным магазином и был человеком со связями. Манера поведения двух офицеров милиции показалась ему странной. Сеня безропотно расстался с видяшником «Sharp», сторговался на триста рублей и уже на следующий день обратился к знакомому полковнику. Ни капитана Карпенко, ни майора Горохова, по информации высокопоставленного товарища Сени, в МВД Латвийской ССР не числилось. Разъяренный завмаг принес в органы кассету, которую, по обыкновению, вертел в руках Холодильник. Пальчики совпали с картотекой. Почувствовав неладное, Володя на несколько дней переехал к любовнице. О том, что за ним приходили, по телефону сообщила жена. Вова запил. Но даже водка не могла убить в нем любовь к искусству. В одну из ночей он решил, накинув форму, проинспектировать работу отделения милиции. Дежурство нес старший сержант. При виде вошедшего «майора» вскочил и отдал честь.

– Как дежурство, товарищ старший сержант?

– Без происшествий, товарищ майор, – отрапортовал младший по званию.

– Как семья, дети? Хорошо ли питаетесь? Не обижает ли начальство?

– Никак нет. Что вы… И семья нормально. Спасибо, что интересуетесь. Спасибо за заботу.

Холодильник подошел к доске с ориентировками и неожиданно заорал:

– Но тогда почему?! Почему вы до сих пор не поймали этого негодяя? Почему эта криминальная сволочь еще ходит по улицам нашего прекрасного города? – тыкал в свое фото пунцовый Володя.

Дежурный сбивчиво извинялся, обещал исправиться. Таких визитов было два. Может, Холодильнику надоело играть в «прятки». Или просто не хватало очередной порции адреналина. Воскресным вечером он изрядно выпил у своего друга. Когда было уже за полночь, вызвал такси, чтобы отправиться к любовнице. Уговорам остаться не внял. Подъехал таксомотор, Холодильник махнул на посошок больше половины стакана. Назвав водителю адрес, тут же уснул. Таксист довез клиента до места назначения, но разбудить так и не смог. Будучи человеком, воспитанным в советских традициях и эти традиции почитающим, он привез Вову в ближайшее отделение милиции. Пробудившись, но не протрезвев, Холодильник требовал вернуть мундир и наказать виновных.

После того как Володя закончил свой рассказ, армии почитателей его таланта прибыло.

– А как думаешь, Володь? Сколько нам с товарищем впаяют? – спросил Рома.

– Сложно сказать. От следака зависит многое, от адвоката. Иногда зайдешь в кабинет, а там сидит упырь, у которого срок уже по глазам читается. И плохо, если молодой. Эти за лычки борются, как голодные псы за кость обглоданную. И дела бывают разные. Дадут сверху указание на пятерик упечь, значит, все следствие и суд превращаются в пустую формальность. Это же машина. И сбоев она не дает. А вот ежели вас через три дня отсюда турнут, значит, Боженька шанс дал. Значит, можно побороться. Плюс в том, что накололи вы не государство, а какого-то идиота. А так можно было бы и не сомневаться, что следующая остановка, как и у меня – централ.

Пока Рома с Андреем привыкали к темнице, в квартире Зои шло небольшое совещание. За столом сидели жена Марьина, Малютка Джоки и Зоя. Света то и дело обмакивала щеки платочком с ландышами. Нервно стряхивала пепел с длинной сигареты Зоя. Малютка Джоки запивал водку томатным соком. Призывал сохранять спокойствие и надеяться на лучшее.

– Андрюшенька, он такой впечатлительный, такой беззащитный, – причитала Светлана. – Он вообще для жизни не приспособлен. А для жизни в тюрьме так и подавно.

– Что значит «не приспособлен»? – возмущался Малютка. – Те, кто для жизни не приспособлен, давно умерли. А остальным неприспособленными и родиться не дано вовсе. И люди ко всему приспосабливаются лучше любых насекомых. И к жизни в Антарктиде, и к космическим перегрузкам, и к времяпровождению в тюрьме.

– Вот и мой ко всему так приспособлен, что прибить иногда хочется, – процедила Зоя.

– Девочки, сейчас главное – успокоиться. Главное, не поддаваться упадническим настроениям.

– Йозеф, я тебя умоляю. Хватит говорить комсомольскими лозунгами. Нужно что-то делать, – Зоя плеснула в свою рюмку.

– Я же не волшебник! Они всего несколько часов назад ступили на новый этап своей жизни.

– Типун тебе на язык, – всхлипнула Света. – Нашел новый этап.