Слеза дьявола

Попытаться поднять блокнот значило обратить сгоревшую бумагу в щепотку золы, и тогда надежде восстановить написанное можно было сказать «прощай». С крыши упал желоб и вонзился в землю в полуметре от Паркера.

– Паркер, – еще раз позвала Лукас, – идемте!

Но Паркеру пришла в голову одна мысль. Он подбежал к полуподвальному окну соседнего дома и выбил ногой стекло. Выбрал четыре осколка, вернулся с ними к остаткам блокнота, опустился на колени. Затем осторожно поместил два листа сгоревшей бумаги, единственные, на которых имелись записи, между осколками. Вокруг рушились балки, кирпичи и горящие доски, а Паркер медленно шел, выпрямившись во весь рост и держа обколотые куски стекла прямо перед собой – так официант разносит на фуршете поднос с бокалами.

Еще один снимок. Чик.

Генри Чисмен стоял в проулке, выходящем на улицу напротив горящего дома. Искры медленно возносились в небо.

Крайне важно зафиксировать это событие. Трагедия мгновенна и скоропреходяща. А горе нет. Горе неизбывно. Чик. Новый снимок.

Фотография: женщина-полицейский, по лицу ручейками струится кровь.

Фотография: блики огня на хромированных частях пожарных машин.

Когда Чисмен добрался до дома-укрытия, пожар уже начался и агенты с полицейскими вываливались наружу. Ему оставалось только снимать. Чик, чик, чик… Сколько он ни снимал, ему все было мало. Его обуревало желание зафиксировать горе во всех подробностях.

Посмотрев вдоль улицы, он заметил того, кто назвал себя Джефферсоном. Мужчина что-то опустил на капот автомобиля и наклонился прочитать. Журнал? Нет, предмет блестел, как кусок стекла. Мужчина стянул с себя кожаную куртку и бережно, затаив дыхание, обернул в нее стекло – так отец мог бы укутать младенца, чтобы вынести в холодную ночь.

За вычетом Тоуба Геллера, который находился в больнице, вся группа собралась в штаб-квартире ФБР. Маргарет Лукас говорила по телефону. Паркер посмотрел на нее, она ответила загадочным взглядом, который заставил его припомнить слова Кейджа, сказанные в машине на обратном пути.

– Что думаешь о Лукас? – спросил агент.

– Что думаю? Хороший профессионал. Добьется успехов.

– Я не о том. Что ты думаешь о ней как о женщине?

– Ты что, хочешь меня с ней свести?

– Конечно, нет. Я только хочу, чтобы у Маргарет было больше друзей. Она не замужем, парня у нее тоже нет. Не знаю, заметил ты или нет, но она красивая. Как, по-твоему?

Паркера она, разумеется, привлекала – и не одним внешним видом. Но Кейджу он ответил:

– Она ждет не дождется конца этого дела, чтобы больше меня не видеть.

– Ты так считаешь? – спросил агент.

– Я наступаю ей на мозоль, а ей это не по вкусу. Ну, так у меня для нее новость – буду и впредь наступать, если решу, что так надо.

– Послушай, она сама могла так сказать. Вы двое – пара…

– Кейдж, уймись. Почему ты считаешь, что это не ее, а мое дело?

Подумав, агент ответил:

– Может, она тебе завидует.

– Завидует? Мне? Как это?

– Не мне объяснять. Подойди к этому как к одной из своих головоломок. Либо догадаешься сам, либо ответ даст она. Ей решать. Но я не стану тебе подсказывать.

Теперь Лукас небрежно писала и просматривала свои заметки, а Паркер за ней наблюдал. Метод Палмера. Почерк четкий и экономный. Без глупостей.

Паркер положил осколки на смотровой стол, взял бутылочку раствора нашатыря и принялся протирать сберегающие бумажный пепел стекла.

Лукас захлопнула крышку своего сотового:

– Укрытие полностью уничтожено. На пожарище работают эксперты, но там ничего не осталось. От компьютера с дисками ни крупинки.

– А что с домом, откуда стрелял Копатель? – спросил Кейдж.

– Чистяк. На этот раз нашли гильзы, но он был…

– В перчатках, – вздохнул Паркер.

– Никаких следов.

Паркер кончил протирать стекла и занялся документами. Он изучил то, что осталось от обеих страниц. К его глубокому огорчению, превратившиеся в пепел страницы сильно осыпались. Однако на более крупных фрагментах пепла еще можно было кое-что прочитать. Для этого их следовало поместить под инфракрасное освещение.

Паркер осторожно положил листки под инфракрасный излучатель. Взяв лупу, которую нашел на столе, он подумал со злостью: «Копатель только что уничтожил мою антикварную лейтцевскую за пятьсот долларов».

Харди взглянул на листки:

– Он рисовал лабиринты.

Паркер изучил каждый кусочек по отдельности, особое внимание уделив тому, на котором упоминался Театр Мейсона.

– Название объектов, где Копатель уже побывал, читаются четко. Но два следующих… Не могу разобрать. Последний… Записывайте, – попросил он Харди.

Молодой детектив схватил ручку и бумагу:

– Диктуйте.

– Вроде бы «водил тебя…». Минутку, «…водил тебя туда». Затем тире. Дальше «черный». Нет, «к черной». Далее дырка – бумага выгорела.

Харди прочитал:

– «…водил тебя туда – к черной…»

Паркер поднял глаза:

– Черт, что за место он имеет в виду?

Догадок ни у кого не возникло.

– Что о восьмичасовом ударе? – спросил Кейдж. – Нам об этом подумать бы в первую очередь. Осталось меньше часа.

Паркер всмотрелся в третью строчку – прямо под упоминанием о Театре Мейсона. Низко склонившись, он изучал ее целую минуту, а потом продиктовал: