Слеза Евы

– Ты, Вознесенская, так и просидишь всю жизнь, привязанная к тети-Мотиной юбке. Тебе замуж надо выходить, а ты все компоты варишь.

– Ну и как катание на воздушном шаре поможет мне замуж выйти? Или, думаешь, заслышав наше завывание в караоке-баре, женихи так и сбегутся? А компоты мои ты, кстати, больше всех любишь.

– Отстань со своими компотами! Короче, Мотю ты берешь на себя, а все остальное я придумаю!

– Без Моти я не могу. Ты же знаешь, мой день рождения – это ее праздник.

– Хорошо, с тетей Мотей я договорюсь сама.

Глафира испугалась по-настоящему.

– Ты что! Не надо! Она нежная и обидчивая. Ты ляпнешь, а мне потом год вину замаливать.

– Ну ладно, ладно… Чего ты? С компотом так с компотом! Не кипешуй!

Ирка успокаивающе погладила Глафиру по руке и попросила у проходящей мимо официантки счет.

– Слушай, я ничего не говорила. Твой день рождения, тебе и решать. Я вмешиваться не буду.

Глафира посмотрела на безмятежное лицо подруги и не поверила.

Надо держать ухо востро.

Шведовы

Старший Шведов появился неожиданно.

Впрочем, первым появился…

– Волкодав, – сказала Мотя и замерла с открытым ртом. Глафира подняла голову и поступила точно так же: застыла мраморным изваянием.

На площадке сидела собака. Пес был огромным и жутко страшным. Они таких не встречали. Смесь аллигатора с росомахой, нет, скорее, с дикобразом. Уж больно дикий у него был вид.

– Что за порода такая? – шепотом спросила Глафира.

– Я говорю – волкодав, – сдавленно ответила Мотя.

– Не похож.

– Тогда диавол в собачьем облике, восставший из ада.

– А чего он к нам приперся? – поинтересовалась Глафира, стараясь дышать реже.

– За грехи мои тяжкие наказание, – выдохнула Мотя.

Собака облизнулась и клацнула зубами.

Глафира с Мотей содрогнулись. От чудовища их отделял один лестничный пролет. Сейчас как прыгнет сверху!

– Святый Боже, спаси и помилуй мя! – пискнула Мотя и подняла руку, чтобы перекреститься.

– Гав! – сказала собака.

У женщин, застывших на нижней площадке, подогнулись колени.

– Умрем без покаяния, аки последние отеребки, – жалобно провыла Мотя.

Внезапно открылась соседская дверь.

– Ты чего не заходишь? – услышали они, а потом на площадку вышел здоровый бугай в майке и джинсах.

Он погладил аллигатора по лохматой голове, почесал за ухом и тут заметил Глафиру с Мотей, прижавшихся друг к другу на нижней площадке.

– Здравствуйте. А я думаю, кого Шарик встречает?

Шарик? Похож, что ни говори!

– Мы домой хотим попасть, – хрипло выдавила Глафира.

– А кто ж вам не дает? – удивился мужик.

Издевается?

– Пса уберите.

– Так вы Шарика испугались? Не бойтесь, он добрый. Без команды кусать не станет.

– Жаль, мы этого не знали, – пробормотала Глафира.

– Простите, если напугал. Пошли, Шарик.

Пес величественно поднялся и зашел в квартиру.

– Простите еще раз, – сказал мужик и скрылся вслед за чудовищем.

Откуда он взялся, интересно?

– Ну и страху я натерпелась!

Мотя свалила сумки на пол и прислонилась к вешалке.

– Кто такой, как ты думаешь? – поинтересовалась Глафира.

– Почем я знаю. Надо у Надежды спросить. Она с утра дома была. Не отец ли нашего мальчонки?

– Мне кажется, это он.

– Давно пора. Одичал мальчишка вообще.

– И не говори. А собачища-то?

– Ужась! Думала, преставлюсь! Как мы теперь жить-то будем?

– Весело, Моть!

Мотя перекрестилась и пошла готовить обед.

Не успели они сесть за стол, как раздался звонок.

– Никак твоя Ирка пришла, титешница!

Глафира кивнула и пошла открывать. Она повернула ключ и вдруг поняла, что за дверью стоит вовсе не Ирка. Как? Да так. Просто поняла, и все.

Когда дверь открылась, у Глафиры было строгое лицо и равнодушный взгляд.

– Прошу прощения, если потревожил, но я решил, будет невежливо не представиться.

Все с тем же безразличным видом она кивнула.

– Сергей Шведов, ваш сосед.

– Глафира Вознесенская. Проходите.

– Не стоит. Я просто…

– Через порог нельзя разговаривать, а особенно знакомиться.

– Мне просто неловко стало за Шарика. Показал себя невоспитанной собакой. Я подумал, надо как-то…

– Это кто к нам пожаловал? – услышав густой баритон и догадавшись, что пришла вовсе не Ирка, спросила Мотя, появляясь в прихожей.

– Сергей Шведов, ваш сосед, – повторил мужик.

– Матрена Евсеевна, – с достоинством представилась та и поклонилась. – Милости просим.

Оказалось, для знакомства Шведов-старший прихватил коробку конфет, да не каких-нибудь соевых, а настоящих, с твердой начинкой, из хорошего шоколада. Именно таких, какие любит ее Глаша. Угадал. Молодец.

Мотя пригляделась к соседу повнимательнее. Здоровый мужик, еще не старый, не красавец, конечно, но и не страхолюд. Симпатичный даже. Не насупа, улыбается хорошо. И сразу видно, что не фуфлыга. А ручищи какие! Такими только быка с ног сбивать! Не бандит ли? Да нет, глаза слишком добрые. А с другого боку посмотреть, нынче бандиты такие пошли, что от нормального мужика не отличишь. Бывает, со всех сторон приятный и в обращении обходительный, а потом оказывается – курощуп и мухоблуд, прости Господи!

Мотя так старательно рассматривала соседа, что тот наконец это заметил.

– Не по нраву пришелся вам, Матрена Евсеевна? – спросил он и улыбнулся.