Слезами и кровью (СИ)

- Сказал, что плащ должен быть найден его мушкетёрами. Если его кто-то заберёт – вернуть любой ценой. Я увидел, как он зашёл в гостиницу с этим плащом в руках, - он покосился на Гармила, - в тот вечер, когда всё произошло. Я подождал, пока он уйдёт, а потом пошёл за ним.

Гармил стиснул кулаки, глядя на своего несостоявшегося убийцу со злобой, но в голосе и глазах Руна злобы больше не было – одна тоска.

- Значит, меня тоже? – тихо спросил Рогриан. – Меня он тоже приказал убить?

Глядя в его глаза, Рун медленно кивнул.

- Мэйт сказала, что она сделает это сама, - сказал он, и голос его надломился. Рогриан почувствовал себя так, словно его ударили в сердце, и страстно пожелал, чтобы так было на самом деле. Чтобы он не успел увернуться от быстрой руки Мэйт. Чтобы она вонзила ему нож в сердце, и всё закончилось так, как должно было.

Ему не верилось, что ещё час назад они танцевали в этой самой комнате, в свете огня, что всё так же мирно пылает в камине. На полу всё ещё лежала его шпага. Чёрным пятном рядом с ней застыл его плащ. Красным пятном чуть поодаль – распустившийся георгин.

- Вы ничего не скажете Стольму, - проговорил Рун, вновь начиная раскачиваться из стороны в сторону. – Корвилла не накажут. Я это знаю. Я просто хотел… просто хотел это рассказать. Хоть кому-нибудь.

- Из-за тебя погибли невинные люди, - хрипло сказал Рогриан. – Из-за тебя и всех вас.

- Я знаю, - на губах Руна мелькнула безумная улыбка.

Рука парня метнулась к брошенному на пол ножу. Никто не стал его останавливать. Всё ещё улыбаясь, Рун крепко стиснул рукоятку длинными искривлёнными пальцами и вонзил нож себе в грудь. Его руки и ноги дёргались ещё немного, прежде чем он замер и остался лежать неподвижно.

- Что ж, - проговорил Отогар непонятным, торжественным голосом, - пора, Рогриан.

- Что? – не понял Рогриан, поднимая на него затуманенные глаза.

- Пора решать свою судьбу. Лейтенант совершил преступление, и должен понести наказание. Ты можешь прямо сейчас пойти к градоправителю и констеблю, и предоставить им все доказательства. Ты сможешь стать офицером, Рогриан. Не просто офицером – капитаном. Командовать всей ротой. Из рядового – в капитаны. Не об этом ли ты мечтал?

Чёрные глаза Отогара пристально смотрели на него, не отрываясь ни на миг. Рогриан смотрел в них долго. Очень долго.

- Нет, - произнёс он наконец. – Не об этом.

Отогар слегка нахмурился, заинтересованно наклонил голову набок:

- Разве?

- Я мечтал стать капитаном, всё верно. Но в моих мечтах я добивался этого честно. В открытом бою. Не грязными интригами, не слезами и кровью невинных людей.

Отогар нахмурился чуть сильнее.

- Разве война, на которой ты воевал, не несёт с собой слёзы и кровь?

- Это другое, магистр. Бой жесток, и война полна несправедливости и грязи. Я убил много людей, но я бил в грудь, а не в спину. Даже её, - он вспомнил Мэйт, и его сердце снова наполнилось яростью и горем. Боже, какой он был дурак. Как просто позволил этой женщине обмануть себя.

- Рогриан, не ты устроил этот кошмар, - вкрадчиво произнёс Отогар. – Ты выжил в этом кошмаре, и теперь офицерский чин лежит перед тобой. Тебе нужно лишь протянуть руку.

- И выдать Корвилла властям? – Рогриан вскинул голову, его синие глаза вспыхнули отчаянным огнём. – Я понимаю, что ты хочешь, и знаю, что это справедливо. Но также как я ничего не понимаю в делах волшебников, ты не знаешь, что такое честь мундира. Офицер убил своего товарища и искалечил своего командира, чтобы занять его место. Офицер устроил заговор и погубил невинных людей. Это страшный позор для всей роты. Будут судить не Корвилла – будут судить всех нас. Его подчинённых будут допрашивать, возможно, даже пытать. Не только тех, кто виноват и подсовывал улики, но и тех, кто ни о чём не знал. И эти мальчишки начнут оговаривать себя, не выдержав боли. Кто не погибнет – будет уволен, или уйдёт в позорную отставку. Ни одни родители не позволят своему сыну вступить в опозоренный полк. Если я стану капитаном, я стану капитаном роты призраков и изгоев, да и то ненадолго – нас вполне могут расформировать.

Отогар понял, что он почти победил. Он видел, что, несмотря на свою горячую речь, Рогриан всё ещё колеблется. Оставалось подтолкнуть его, бросить на стол последний козырь. И Отогар бросил.

- Никто не знает об этом, - негромко сказал он, глядя Рогриану в глаза. – Никто, кроме нас. План Корвилла провалился, ему не удалось устранить тебя, и пока ты жив, он будет молчать. Ему придётся. Это останется тайной, Рогриан. Никто не узнает.

Рогриан взглянул на него. Выдержка отказала ему, и на миг в его синих глазах мелькнули отвращение и гнев, которые наполнили душу Отогара ликованием.

- Снова интриги, снова ложь, - с отвращением проговорил Рогриан. – Что мне до того, знает кто-то или нет! С меня достаточно уже и того, что я это знаю. Каждый день я буду вспоминать о том, что получил свою должность нечестно и незаслуженно. Нет, - он покачал головой. – Нет, Отогар. Я не могу поступить по-другому. Пусть градоправитель выберет Корвилла или кого-то другого. Но только не меня. Моя служба окончена.