Слезами и кровью (СИ)

- С этим тоже нужно быть поосторожнее, - улыбнулся Отогар, обнажив блестящие зубы, - но я не о том. Не теряй голову, Гармил. Помни, что случилось с Эдер и Мэйт.

- Они женщины, - презрительно бросил Гармил. – Все женщины глупые.

- Если бы это было так, - вздохнул Отогар. – Но, кажется, мы пришли. Для визитов время слишком позднее, вернее, слишком раннее. Но иногда приходится поступаться правилами хорошего тона. Этот урок тебе тоже следует усвоить…

Он не стал тратить время на то, чтобы стучать в дверь. Замок беззвучно открылся от одного его прикосновения, и Отогар вошёл в дом, приказав Гармилу ждать его внизу. Гармил не стал возражать, уселся на диван и мгновенно заснул. А тем временем Отогар поднялся по лестнице в комнаты Таниэла Корвилла.

Услышав шум в своей комнате, лейтенант проснулся мгновенно – этому он тоже научился на войне. Он приподнялся на кровати, схватившись за шпагу, которая всегда лежала у изголовья, вгляделся в темноту широко открытыми глазами. Когда он разглядел тёмный силуэт, его зубы скрипнули. Он хотел позвать своего слугу – не для того, чтобы тот помог, а для того, чтобы решил, куда убрать труп. Потому что лейтенант Корвилл был не из тех, кто позволяет убить себя во сне.

- Не трудитесь, лейтенант, - произнёс незнакомец звучным спокойным голосом. – Или я уже должен сказать – капитан?

Свечи в тройном канделябре, стоящем на столе, зажглись сами собой, и Корвилл увидел перед собой статного чернобородого мужчину средних лет.

- Магистр Отогар? – проговорил он, садясь на кровати. – Я полагаю, у вас была весьма веская причина прийти ко мне в такое время, да ещё без предупреждения?

- Вы совершенно правы, - улыбнулся Отогар. – Очень неучтиво с моей стороны. С вашего позволения, я отвернусь и позволю вам привести себя в порядок.

Корвилл быстро натянул штаны, заправил в них свою свободную белую рубашку, пригладил растрепавшиеся волосы. Даже сейчас, босиком, без мундира и кружевного воротника, он всё равно выглядел гордо и внушительно – он уже начал привыкать к чину, который пока что не получил. Отогар с каждой минутой проникался к нему всё большей симпатией. Может, ещё не поздно поменять своё мнение? Может, будет полезнее иметь в качестве телохранителя Корвилла, беспринципного и самоуверенного, так похожего на самого Отогара, каким он был в юности? А Рогриан пусть становится капитаном – Отогар убедит его согласиться так же легко, как убедил отказаться… Он отбросил эту мысль. Он ещё не настолько стар для таких сентиментальных порывов. Рогриан удобен, им легко управлять, а этот управлять собой не позволит. Нет уж: пусть всё идёт, как идёт.

- Я всё знаю, капитан, - тихо сказал Отогар, глядя в голубые глаза, которые тут же вспыхнули яростью. – Не трудитесь хвататься за шпагу. Если бы я хотел арестовать вас, я бы привёл сюда стражников. Но, как видите, я один.

- Я не понимаю, о чём вы, - надменно ответил Корвилл, но его глаза всё ещё были полны ярости и страха.

- Бросьте, капитан, - Отогар продолжал упорно называть Корвилла именно этим словом. – Я не враг вам. Я всё знаю, и я восхищаюсь вами. Прекрасная идея требует прекрасного исполнения, и то и другое удалось вам великолепно.

Он посмотрел на огоньки свечей, задумчиво поглаживая бороду. Корвилл смотрел на него настороженно, не зная, чего ожидать.

- Я намного старше вас, капитан, - заговорил Отогар тихим, задумчивым голосом. – Я хорошо изучил человеческую природу. Всеми людьми управляют три силы – страх, жадность и честолюбие, в большей или меньшей степени. Это относится ко всем. Даже к так называемым святым, которых так почитает наша церковь, ведь, согласитесь, в желании попасть в рай тоже есть внушительная толика страха – страха перед адом… Вы – честолюбец, капитан. Я – тоже. Я не осуждаю вас, я вообще не склонен осуждать человеческие пороки. Я глубоко убеждён, что каждый жадина когда-то был голоден, каждый трус когда-то был ранен, каждый честолюбец когда-то был унижен. Мы с вами похожи, капитан. Мы оба понимаем, что в войне хороши все средства, а то, что сейчас происходит – это война. Война между старым и новым, прошлым и будущим. Между никчёмным дворянским ополчением и армией, в которой солдаты подчиняются командиру беспрекословно. Между беззубыми идеями равноправия и строгой иерархией. Я хотел бы изменить Гильдию Чародеев, сделать её сильнее, избавить от власти равнодушных старцев и нахальства необученных юнцов, но мне не удалось пройти в Совет, не удалось получить власть. Вы хотите изменить ваш полк, и власть уже практически в ваших руках. Я не намерен вам мешать. Даже напротив – я намерен вам помочь. Но только с одним условием: прекратите пытаться убивать моих людей.

- Ваших людей? – глухо переспросил Корвилл. Он лихорадочно соображал, зачем Отогар явился к нему, зачем произнёс эту речь.