Слезы Африки

Жизнь вокруг развивалась с неукротимой силой, и если бы не мучительные атаки москитов, то можно было бы подумать, что именно в том затерянном уголке сеньорита Маргарет и ее ребятня не отказались бы поселиться, вдали от насилия, несчастий и ненависти окутавших всю планету.

Но они знали, что скоро придется и отсюда уезжать.

Они прибыли на трех широких лодках с плоским дном, и было там пять африканцев и один ливиец в белом бурнусе и в белом тюрбане, кто выказал глубокое недовольство, обнаружив женщину и целую свору ободранной ребятни в том месте, где по его представлениям должны были быть лишь три браконьера и гора ценнейших охотничьих «трофеев».

– И что мы будем делать с этими сопляками? – было первое, что он захотел узнать.

– Повезем их в Чад, – совершенно спокойно и естественно отвечал ему грек Ник Канакис. – Как ты сам понимаешь, оставить их здесь мы не можем.

– Это почему?

– Амин!..

Амин Идрис эс-Сенусси, хвастливо заявлявший, что является прямым потомком первого и единственного короля Ливии, отправленного в изгнание после государственного переворота, совершенного полковником Кадафи, долго тер свои темные очки, с которыми не расставался даже ночью, потом поднял голову и обратился к своему другу и компаньону:

– Не плохая, кстати, идея. Не хуже, чем заставить их тащиться через центроафриканские джунгли, – он водрузил очки на нос. – Ты им растолковал про опасности, что их подстерегают, если пойдут с нами?

– Не совсем.

– А должен был, – добавил он, но, как показалось, почти сразу же потерял интерес к этой теме и полностью сосредоточился на изучении невероятного количества «трофеев», сложенных под навесом.

– Хорошая работа! – признал он с явным удовольствием. – Тут будет много денег.

– Очень много!.. – подтвердил его компаньон не без гордости. – Пару дней назад я заприметил старого самца с бивнями килограммов в семьдесят. Может, завтра подстрелю его.

– Забудь! Завтра мы уезжаем.

Грек забеспокоился.

– Шепард заплатит хорошие деньги за эти бивни, – попробовал возразить он, но в конце концов понял, что пришло время уходить с болот. – Хорошо! – пробормотал грек. – Убью его в следующем году.

– Следующий год будет годом следующим, если на то будет воля Аллаха, – последовал ответ. – И у меня возникло такое впечатление, что наш хороший приятель Шепард сможет положить эти бивни разве что себе на могилу, – рукой он обвел все сложенное под навесом и добавил:

– А сейчас самое важное – вывести все это отсюда.

– И детей…

– И детей также, – неохотно согласился ливиец. – Желательно чтобы мы не разочаровались.

– Я отвечаю за них.

Весь следующий день посвятили погрузке, уделяя особенное внимание тому, чтобы вес был распределен равномерно, поскольку придется пересечь места, где обитают гиппопотамы в таком количестве, что лодка может ненароком наскочить на такую тушу и перевернуться.

– Вы должны сидеть смирно! – предупредил их Ник Канакис с угрожающими интонациями, так не свойственными ему. – Того, кто навлечет на нас опасность, я собственноручно брошу в воду на съедение крокодилам. Ясно?

– Яснее ясного… – спокойно ответила ему сеньорита Маргарет. – Хотя лично я не понимаю, зачем пугать детей. Они вовсе не глупые.

– Я знаю, что они не глупые… – согласился грек. – Но очень часто нервы могут сыграть дурную шутку, когда гиппопотамы подплывут достаточно близко, – он улыбнулся, обнажив свои большие желтые, как у лошади, зубы и добавил:

– Помню, что когда первые гидросамолеты прилетели на озеро Чад, там было столько гиппопотамов, что поплавки самолетов цеплялись за них, и самолеты переворачивались, – он громко рассмеялся. – Пришлось стрелять по ним перед тем, как прилетят самолеты. Но по прошествии нескольких дней выстрелы уже не пугали их. Тогда стали кидать в них бомбы, нескольких разрывало на части, но остальные продолжали высовывать свои головы, и, в конце концов, власти решили построить взлетно-посадочную полосу на земле… Эти гребаные «гиппо» – безмозглые твари, но с невероятно большими головами, – закончил он.

Любопытно, но именно грек Ник Канакис лучше всех мог успокоить и ободрить малышей, убедив их продолжать бороться, какими бы неразрешимыми не выглядели проблемы, и почти всегда делал это, рассказывая какие-нибудь яркие, страстные истории из своего драматичного прошлого, в соответствии с которыми он должен был погибнуть не менее трех раз в пожарах, пару раз во время землетрясений, раз шесть тонул и еще несчетное количество раз в разных гражданских войнах, в которых другой нормальный человек не смог бы выжить ни при каких обстоятельствах.

Однако врал он так ярко и с таким невероятным набором деталей, что у тех, кто его слушал, не оставалось никакого выбора, кроме как поверить, что он и в самом деле побывал во всех тех приключениях, если только не начнешь анализировать более тщательно, и тогда приходишь к заключению, что и за тысячу лет человеческое существо не смогло бы пережить и половины таких подвигов.