Слезы Африки

– Эта самая безопасная, – объяснил ей грек. – Прямо перед нами поднимается горная гряда Бонго, цепь гор, где легко спрятаться, но если мы выберем другую дорогу, то выедем на открытое пространство, сейчас, когда наступила засуха, облако пыли из-под наших колес поднимется так высоко, что и за десять километров будет видно.

– Тяжелым делом вы занимаетесь, всюду и всегда подстерегает опасность. Полгода по вине зверей и другую половину по вине людей.

– Бывало и хуже, – заметил грек. – К примеру, когда я работал таксистом в Нью-Йорке.

– И как долго думаете продолжать таким образом? Ведь не мальчик уже.

– Пока плечо сможет сопротивляться отдаче ружья. Не хочу закончить как Джонатан Картер.

– А что случилось с ним?

– А он убил столько слонов при помощи ружья большого калибра, что однажды обнаружил – большинство его костей повылазили из суставов. Теперь перемещается на инвалидном кресле, а когда-то был лучшим охотником на всем континенте.

– Да ладно сказки рассказывать! – рассмеялась она. – Никогда не научусь определять в какой момент вы говорите серьезно, а в какой врете бесцеремонно.

– Вру? – возмутился лысый и, протянув руку, тряхнул за плечо задремавшего чадийца. – МиСок! Расскажи сеньоре, что случилось с Джонатаном Картером.

– Он разрушился, – проворчал чадиец.

– А сколько слонов он убил?

– Более семи сотен.

– И каким ружьем?

– Голанд и Голанд Пятьсот.

– Вот, пожалуйста! – с довольным видом воскликнул грек. – Кто злоупотребляет Голанд и Голанд Пятьсот или Марлинхер Четыреста Семьдесят Пятый, тот заканчивает свои дни «раздолбанным».

– Я ничего не поняла, словно вы говорите на китайском.

– Это для того, чтобы отвлечь вас немного. Если пожелаете, то могу рассказать, что случилось со мной на Сейшелах, когда я нырял для капитана Кусто. Не так интересно, но, по крайней мере, забавно.

– Предпочитаю пойти спать.

– Неплохая идея.

Но не так просто при подобных обстоятельствах сомкнуть глаза, и единственно, что удалось сеньорите Маргарет – это погрузиться в беспокойную дремоту, едва ли способствующую тому, чтобы облегчить глубокую усталость и страхи, терзавшие ее.

А новый рассвет принес с собой самое горькое известие – «Царицу Билкис» нашли с перерезанным горлом, от ужаса ее огромные глаза вылезли из орбит, волосы были испачканы в крови, что еще не засохла.

Когда ее разбудили, чтобы сообщить эту новость, сеньорита Маргарет издала лишь хриплый стон и потеряла сознание, в себя она пришла лишь спустя несколько минут.

Все дети плакали: начиная со старшего, Менелика Калеб – поклявшегося не плакать ни при каких обстоятельствах, – и заканчивая младшим, непослушным Ифатом, про которого можно было бы сказать, что уже ничто не могло тронуть его сердце.

Словно с исчезновением девочки всякое соперничество между деревней и браконьерами завершилось само собой, с площади один за другим исчезли мужчины и женщины, остались лишь свиньи, козы да куры, а потому Амин, чье лицо как никогда походило на странную маску, на которой выделялись его темные очки, жестом показал, чтобы немедленно продолжили движение.

Но на расстоянии пяти километров приказал остановиться посредине сельвы, чтобы похоронить то прекрасное тело, обещавшее столько удовольствий и которому так мало времени было отпущено, а по окончании церемонии именно МиСок был первым, кто выразил, что все чувствовали.

– Я никогда не смогу спать спокойно, если все останется так, как оно есть!

– Месть не вернет ее к жизни, – попыталась возразить сеньорита Маргарет, но без уверенности в голосе. – А насилие приведет лишь к еще большему насилию.

– Чушь, сеньора! – тут же взорвался возмущенный Амин Идрис эс-Сенусси, кто до этого момента изо всех сил пытался сохранить спокойствие. – Ослов можно научить только при помощи кнута.

Он обернулся к пигмею и сухо приказал:

– Иди, посмотри, что там делается. Этим сукиным детям мы преподадим хороший урок.

Похоже, что маленький Ламбередереде уже несколько часов ожидал тех слов, и, не дожидаясь того, что приказ будет отменен, нырнул в заросли, и исчез, словно провалился сквозь землю.

Спустя час из рации послышался пронзительный скрежет и хриплый голос карлика, который сообщил, что в эти жаркие часы в деревне все спят.

В этот раз только сеньорита Маргарет и дети остались у грузовиков, а все браконьеры, взяв оружие, энергично зашагали в обратном направлении.

Солнце медленно поднималось к зениту, и жара усиливалась. Лес погрузился в молчание, нарушаемое лишь однообразным пением цикад, и рядом с могилой существа, настолько совершенного, что никогда до этого не рождалось в Африке, ее друзья сидели и ждали, осознавая, что смерть в очередной раз управляет их судьбой.

– Всегда так будет? – спросила Зеуди, с каждым днем худеющая все больше и больше, которая, как казалось, позабыла о своем собственном аппетите. – Будем вот так исчезать, один за другим, пока никого не останется? Вначале сеньорита Абиба, потом Аскиа, теперь «Царица Билкис». Кто следующий?