Слезы небес

Затем, не говоря ни слова, он перевернул бутылку вверх дном и вылил содержимое в реку. После чего вытащил из кармана повестку. Пожелтевшую. В пятнах давно высохших слез. Порванную на четыре части и склеенную скотчем заново. Скатав ее трубочкой, он засунул ее в бутылку и завинтил пробку.

Потом протянул бутылку мне.

Я покачал головой.

– Давай сам.

Бобби встал, сделал два шага и швырнул бутылку как можно дальше в воды протоки. Она, вертясь, пролетела в воздухе, отражая свет, как алмаз, и с плеском упала в воду, а затем снова всплыла и начала свой долгий путь на другой край света.

Бобби сидел, касаясь меня плечом. Я предложил ему пачку с молоком. Взяв ее из моих рук, он жадно припал к ней. Когда он допил до конца, с его подбородка стекали коричневые капли.

– Шоколадное – самое то, – прошептал он.

Он повернулся ко мне и снова попытался заговорить, но его голос дрогнул. За спиной у нас клубились дождевые облака. Ветер давил нам на плечи. Стало заметно холоднее. Бобби посмотрел на облака, потом на меня и прищурился.

– Брат?

Мне нравилось, когда он меня так называл. Всегда нравилось.

– Да.

– Спасибо… тебе. – Слова были отделены друг от друга болью и дались ему не сразу, с большим трудом. Пустая бутылка текилы покачивалась на воде. Искрясь боками в солнечном свете. Этакий алмаз, плавающий на поверхности мира. – За то, что дал мне то, в чем я нуждался.

Он сглотнул и сунул ему в руку пакет с печеньем.

– А не то, что я заслужил.

Я обнял брата за плечи. Мы долго сидели так. Братья. Не помню, когда такое было в последний раз. Я рисовал, он облизывал печеньки и бросал их над водой. Мы прикончили молоко и печенье. Внезапно он рассмеялся.

– Что смешного? – спросил я.

Воздух стал насыщенным и терпким. Последнее предупреждение перед дождем.

– Меня только что уволили. – Бобби поднял палец. – Именем американского народа, не меньше. Буквально изгнали из города. Никто нигде не возьмет меня на работу… ни на какую. – Он со свистом втянул сквозь зубы воздух. – Понятия не имею, что я буду делать.

– Ты когда-нибудь думал о карьере работника луна-парка?

Элли рассмеялась. Мы все трое наблюдали за тем, как бутылка постепенно исчезает из вида там, где океан сливается с небом.

Бобби недоуменно поднял брови.

– Нет. Мне такое и в голову не могло прийти.

– Считай, ты никогда не жил по-настоящему. Ты и представить себе не можешь, каково это: угадывать вес людей или работать билетером на каруселях.

– Ты берешь меня на работу?

– Если честно, то да.

– Ты нанимаешь таких парней, как я?

– Вообще-то нет. В основном мы используем иностранцев-нелегалов, но… – Я рассмеялся. – Благодаря тебе большинство из них теперь находятся в стране на законных основаниях.

– Думаю, я впишусь в их компанию, – пошутил Бобби.

Мы уже давно не смеялись так, как сейчас. Это было здорово.

Я закончил рисовать.

– У тебя есть планы насчет ужина?

Бобби указал на воду перед собой.

– Я еще не встал с края этого причала, а ты спрашиваешь меня про ужин.

– У нас есть наш диковинный мексиканский ресторанчик, который обслуживает посетителей луна-парка. Ресторан несетевой, и тамошний шеф-повар получает награды и хвалебные отзывы в гастрономических журналах. Там подают маленькие жареные пончики, которых, сколько я их ни съем, мне всегда мало.

И когда я заканчиваю есть, я иду на другую сторону улицы, лакомлюсь попкорном и мороженым, включаю автомат для изготовления сладкой ваты и раздаю ее всем детям, а затем просто отхожу в сторону и наблюдаю за тем, как они улыбаются. И еще я сажусь на летящие стулья и катаюсь до тех пор, пока у меня не закружится голова так, что я даже не могу встать. Потом выбираю отважного коня и катаюсь на карусели, пока музыка не застрянет у меня в голове, и тогда, накатавшись вволю, я выхожу на пляж и брожу по щиколотку в воде, собирая на песке акульи зубы и пытаюсь понять, почему моя жизнь сложилась именно так, а не иначе.

– А потом?

– Потом следующим утром я просыпаюсь и делаю это снова и снова. Хотя… – Я задумался. – Боюсь, теперь мне придется добавить к списку дел уход за щенками.

– Щенками?

– Это долгая история. Скажем так, что Роско никогда не засиживался дома слишком долго.

Я вручил ему карточку. Портрет получился удачным. Ветер растрепал волосы брата, и они упали ему на лоб, и мне удалось изобразить того мальчишку, которого я когда-то знал и с которым в детстве бегал по пляжу. Того, чьи глаза улыбались.

– Значит, вы двое приглашаете меня на ужин?

– Типа того.

Бобби лизнул середину печенья.

– Я не против.

Элли обняла меня за талию и, прижав другую руку к моему сердцу, прильнула ко мне. Тая и проникая в меня. Океан перед нами был ровным, словно стекло, и облака катились прямо на нас. Неся с собой дождь. Мы видели, как он надвигается.