Слезы нильского крокодила

— А «Скорую» почему она вызывать не захотела? Думала, что Степе станет лучше? Или, наоборот, скорее отдаст концы? — спросила я.

— Надо нанести визит Васькиной теще, — предложила Алина. — У нее и спросим, почему Рада такая жестокая.

— Пошли, выслушаем еще одного свидетеля. Со слов соседок, Дарина и Рада не очень-то ладят между собой — нам это может быть на руку. Кстати, Ваську теща тоже недолюбливала.

Дарина жила в панельной девятиэтажке. Однокомнатная квартира располагалась на втором этаже, как раз над магазином. Воспользоваться лифтом мы не рискнули. Во-первых, не так высоко подниматься. Во-вторых, лужа на полу и специфический запах, разивший от шахты лифта, наводили на мысль, что кабину лифта не всегда используют по назначению.

— Ну и народ, — гундосила Алина, зажав двумя пальцами нос, — на всем постсоветском пространстве одинаковый: до туалета добежать не успевает. Помимо дорог и дураков еще одна беда — повальный энурез.

Впрочем, не только лифт «благоухал». В подъезде пахло подгнившими овощами и крепким табачным дымом. Стараясь не дышать, мы поднялись на второй этаж и позвонили в тридцать шестую квартиру. Дарина открыла, не спрашивая. Увидев нас, несколько удивилась:

— Думала, внучка.

— Мы только что от нее. Вы ведь Дарина? Простите, не знаем вашего отчества.

— По-вашему, Дарья Михайловна, — она перешла на русский язык. — С Зосей что-нибудь случилось?

— Нет. Ваша внучка вполне здорова. Мы пришли с вами поговорить о Василии и… его семье, — добавила я, имея в виду «сводную» сестру, Степу. — Расскажите нам о своем зяте.

— А что о нем рассказывать? О покойниках либо хорошо надо говорить, либо ничего.

— И все-таки. Нам говорили, будто вы с дочкой именно из-за Василия не ладили. Может, вы нас впустите?

Соседская дверь скрипнула, как будто к ее обратной стороне кто-то прислонился. Дарья Михайловна недовольно бросила:

— Заходите, иначе мы будем разговаривать не втроем, а вчетвером. Ивановна, это я к тебе обращаюсь. Ну и соседкой бог наградил, — бурчала она, передвигаясь по коротенькому коридору в комнату. Я шла за хозяйкой и мысленно благодарила Ивановну. Не появись она вовремя за дверью, возможно, Дарья Михайловна вообще захлопнула бы перед нами дверь. — Кто вы? И почему интересуетесь моим зятем? — спросила она, присаживаясь к столу и взглядом приглашая нас садиться.

— Дарья Михайловна, мы разыскиваем преступника, убийцу вашего зятя, — ответила Алина. — Рада в курсе того, что мы работаем в полиции.

— Делать вам больше нечего, — фыркнула Дарина. Я опешила. Впервые встречаю человека, у которого такое пренебрежительное отношение к полиции. Может, полицию недооценивают многие, но вслух при блюстителях порядка своих мыслей не высказывают. Догадавшись по моей реакции, что она ляпнула что-то не то, Дарина пояснила: — Не стоит Василий того, чтобы из-за него человека сажали.

— Как же так? Вам не жаль дочь? В медовый месяц она стала вдовой.

— А что ее жалеть, если она не тех выбирает? Павел, правда, Зоськин отец, ничего был, — Дарина отдала должное первому мужу Рады, — но два других… Я сразу была против ее замужества с Василем. Толку-то со смазливой рожи, если никчемный он человек.

— Так уж и никчемный? — провоцировала женщину Алина.

— Никчемный! Если никакой ответственности за родного ребенка нет — значит, никчемный. Трускавец — город маленький, мы все друг друга знаем. Видела я его первую жену, видела и дочку. Радке своей говорила: «С первой гулял, и с тобой гулять будет. Запретить тебе с ним общаться не могу, но прошу: в дом не веди». Так она меня и послушалась! Год она с ним встречалась, я глаза на их роман закрывала. А месяц назад крышу у нее окончательно снесло. «Выхожу замуж — и точка». Как я ее ни отговаривала — все впустую. В загсе взятку сунула, чтобы их скорее расписали. Я ей: «Спешить зачем?» А она: «Мама, ты меня не понимаешь! Счастье свое боюсь сглазить! Мне бы еще от него ребеночка родить. А если не получится, то Василий обещал удочерить Зосю». Какое счастье? Васька, что ли, ее счастье? А ребенок ей от него зачем? Ей и Зося по большому счету не нужна. А уж Василию наша Зося тем более! Через год ее замуж саму можно выдавать, а не удочерять.

— Может, вашей дочери захотелось обычного женского счастья? — подсказала я ответ.

Дарья Михайловна фыркнула:

— О чем вы говорите? У Рады счастье всегда было только в деньгах. С детства деньги любила считать, да пересчитывать. У нее и теперь на первом месте прибыль, а уже потом Зося. О себе я вообще молчу. Давно у меня нет дочери.

— Скажите, вам Василий не нравился только потому, что он жену с ребенком бросил?

— Да не только! Аферист! И дружки у него такие же, как он сам.

— Какие дружки?

— Вам виднее, — она выразительно посмотрела на объемную сумку Алины, как будто там непременно должно было лежать досье на ее зятя.

— Вы имеете в виду брата Екатерины Ляшенко? — проследив за ее взглядом, спросила я.

— Ну! Сидел же! Все говорят! И этот бы сидел, если бы не убили.

— За что?