Слезы нильского крокодила

— Михаил Иванович, может быть, вы объясните, почему думаете, что именно Оксана убила Василия? — перебила я его. — У вас есть факты? Вы видели ее с ножом в руке?

— Нет-нет. Но я знаю, что у нее был мотив. Она знала, что Василю предстоит принять наследство.

— Вы рассказали ей о завещании?

— Нет, я ничего ей не говорил о смерти отца Василя. Хотел сначала разобраться с основным наследником. Ведь если бы Василю было отказано в деньгах отца, доля Лили возросла бы во много раз. Я решил не волновать заранее женщину.

— Но она каким-то образом узнала о завещании?

— О смерти Степана Остапенко, — поправил меня Михаил Иванович. — Сказала ей об этом Рада. Ну а той, я думаю, проболтался Василь. В ночь, когда было совершено убийство, я возвращался в каюту. Уже зашел, присел на диванчик, чтобы снять туфли, и вдруг услышал голоса. Говорили не громко, но зло. Нетрудно догадаться, что это были Рада и Оксана. Дамы особенно в выражениях не стеснялись и обзывали друг друга по-всякому, потом речь коснулась гостиницы. «Ни гвоздя твой муженек из моего дома не вынесет», — заявила Оксана. «Дура, ему лишь бы нервы тебе попортить. Вася богат как персидский шейх». Оксана истерически захохотала: «Шейх без порток!» — «Не веришь? Зря. Папенька его отошел в мир иной. Все, что нажил, оставил своему единственному наследнику. Можешь подавиться своей гостиницей!» По цокоту каблучков я понял, что Рада гордо ушла к себе. Через секунду хлопнула дверь. В этот момент я подумал, что вряд ли Василь сказал своей жене о главном условии завещания, иначе бы она так опрометчиво себя не вела. Я хотел пойти успокоить Оксану, но лень было вновь надевать башмаки, да и спать уже хотелось. Короче, я не пошел. Теперь жалею. Оксана некоторое время стояла, потом пошла. Думаю, что на палубу, потому что шаги ее становились все глуше и тише, потом и вовсе стали не слышны. Что было дальше, я могу только догадываться. Вы считаете, что у Оксаны не было мотива? Она тринадцать лет нянчилась с этим эгоистом, кормила, поила, делала все, чтобы он пристойно выглядел. А выглядел он на все сто процентов, мог любой бабе голову заморочить. Такого тумана навести. Меня с панталыку сбил. Бизнесмен хренов! Конечно же, Оксана действовала спонтанно. Обида жгла ей душу, не за себя — за дочь. Не нужны ей Степановы миллионы, но и допустить, чтобы обидели ее дочь, она не могла, — оправдывал Оксану Михаил Иванович.

— Этого предателя было за что убить, — пробурчала Алина.

— Зачем же тогда она просила нас найти истинного убийцу? — вырвалось у меня.

Слово вылетело как воробей, выдав нас с головой. С каких это пор Интерпол брал частные заказы? Михаил Иванович смотрел на нас и улыбался.

— Допустим, мы не из Интерпола, но у нас есть лицензия частных сыщиков, — выкрутилась Алина.

— Это даже лучше, — кивнул Михаил Иванович. — Уголовного дела нет, езжайте спокойно домой.

— Никуда мы не поедем, пока со всем этим не разберемся. Кстати, мы можем посмотреть завещание Степана Остапенко?

— Без проблем, — он подошел к сейфу, достал бумагу, заверенную не одной печатью, и протянул ее нам. — Хотите посмотреть, насколько я был заинтересован в смерти наследника? Лгать не буду — мне Степан завещал небольшую квартиру в Германии. Сейчас в ней живет мой сын, Александр. Он директор немецкого филиала строительной компании Степана.

Завещание было составлено на двух языках: немецком и украинском. Я одолела оба текста. Все сходилось — Михаил Иванович ничего от себя не добавил, ничего не утаил, то есть Лиля, как правопреемница отца, становилась богатой наследницей.

— А Зося? — вырвалось у меня.

— Что Зося? — спросил Михаил Иванович.

— Рада утверждает, что Василий успел удочерить ее дочурку. Следовательно, она имеет такое же право на свою часть в наследстве. Вы знали об удочерении?

Михаил Иванович протяжно вздохнул.

— Может, Василь и имел такие намерения, но он не успел удочерить Зосю. Я разговаривал с Радой после смерти Василя. Она пыталась ввести меня в заблуждение, но не на того нарвалась. Я не поленился подъехать в суд. Рада туда приходила, консультировалась у секретаря, брала образцы бумаг, даже кое-какие справки принесла, но суда не было. Суд должен был состояться после возвращения Василя и Рады из Египта. Допускаю, что после скоропостижной смерти Василя она хотела состряпать фальшивые документы по удочерению, подписать все бумаги задним числом, но у нее не вышло, наверное, мало давала на лапу.

— Зачем же она врала? И о чем это может говорить?

— О том, что Раде категорически невыгодна была смерть мужа. Если бы документы на удочерение были готовы и Зося могла бы считаться внучкой Степана, тогда куда ни шло, а так… Не дура же Рада рубить сук, на котором она сидит?

— Какая же Зося внучка Степану? — удивилась я.

— Права усыновленных приравнены к правам родных детей, — напомнил Михаил Иванович. — При разводе с Василем Рада могла потребовать долю наследства Степана. Удочеренная Василием Зося фактически являлась его внучкой. Рада наняла бы хорошего адвоката и вполне могла бы выиграть дело. Это ответ на первый ваш вопрос.