Слезы темной воды

Исмаил кивнул и сделал последний бросок. Мяч отскочил от щита, покрутился в обруче корзины и провалился в сетку. Каждый заключенный в блоке имел один час свободного времени в день. Исмаил выработал режим, который давал ему всего понемногу: десять минут отжиманий, приседаний и ритмики, десять минут баскетбола, десять минут на душ и тридцать минут на чтение газет, поиск статей об Африке и Среднем Востоке. Он очень четко соблюдал режим и не хотел терять ни минуты своего времени.

Он подошел к двери, за которой стоял Лонгфелло, и, расставив ноги на ширину плеч, просунул в окошко руки с обнаженными запястьями, позволяя тюремщику надеть на себя наручники. Через пару секунд Ричи открыл дверь секции камер и Лонгфелло повел его по коридору к конференц-залу. Он не сомневался, что эта встреча связана с Фарахом. У него сосало под ложечкой, а на шее как будто затягивалась петля стыда, ослабляя его решительность. Три года он не связывался ни с кем из родственников, за исключением Махмуда. За это время он совершил преступления, которые никто из них никогда бы не понял. Его руки были в крови, его сердце захлебывалось кровью, но он продолжал оставаться одним из них, был связан с ними узами родства и клана. Он не мог отказаться от них, даже если бы захотел.

Через какое-то время Лонгфелло снова открыл дверь и впустил Меган. Поприветствовав Исмаила улыбкой, она села напротив него.

– Я встречалась с вашим дядей, – начала она, и Исмаил сжал зубы, борясь с чувством вины. – Он рассказал мне о нападении «Шабааб» на вашу школу. Это многое объясняет. Еще он сообщил мне невероятную новость. – Она сделала паузу, с сочувствием рассматривая его. – Ваша мать жива. Она в лагере для беженцев в Кении.

Нахлынувшие чувства застали Исмаила врасплох. Глаза его заволокло слезами, руки задрожали. В ночь побега из «Шабааб», когда он спасался от невыносимой боли, вызванной известием о гибели Юсуфа, Махмуд рассказал ему о встрече с Хадиджей и о том, что он посоветовал ей бежать в Кению и оттуда связаться с ним. На связь она так и не вышла. Логика подсказывала причину: она не смогла выбраться.

– Как такое может быть? – выдавил из себя Исмаил.

– Ей помогли родственники, – ответила Меган и пересказала ему подробности, которыми поделился Фарах.

Мысли Исмаила полетели наперегонки: «Почему она не позвонила Махмуду, когда добралась до Дадааба? Он обещал передавать нам новости». В следующее мгновение на ум пришел ответ: потому что он Махмуд Хабар Гидир, а она – Абгал. Двадцатилетнее соперничество этих двух кланов за власть в Могадишо превратило некогда гордый город в разбомбленные руины. После убийства Адана ее семья посоветовала ей не доверять Махмуду, и она послушалась, потому что была напугана.

Меган прикоснулась к его руке.

– Фарах дал мне ее телефон, и сегодня утром я с ней разговаривала. Она очень хочет поговорить с вами.

Унижение Исмаила не имело границ.

– Вы сказали ей, что я здесь?

– Это не имеет значения, – ответила Меган. – Она любит вас.

Он уставился в стол, терзаемый неуверенностью. Из прошлого всплыли слова, наказ, который дала ему Хадиджа, когда «Шабааб» проникла в Медину и начала угрожать Адану: «Если что-нибудь случится, не упускай из виду Ясмин и Юсуфа. Ты старший. Ты за них отвечаешь». Он сделал все невозможное, чтобы выполнить ее просьбу, но не преуспел.

– Вот ее номер, – сказала Меган, придвинув к нему листок бумаги. – Я положила деньги на ваш счет. Можете звонить ей, когда хотите.

Он посмотрел на номер и отодвинул листок.

– Не сейчас.

– Почему? – удивилась Меган.

Он покачал головой, сосредоточенно уставившись в стену. «Не хочу объяснять».

После долгого молчания Меган забрала листок.

– Поступайте как знаете, но я собираюсь с ней встретиться. Мне нужно выслушать ее рассказ.

Он долго ничего не говорил, борясь со стыдом, а потом произнес единственные слова, имевшие значение:

– Когда увидите ее, передайте ей: «Извини, что так вышло».

Меган

Дадааб, Кения

9 февраля 2012 года

Пыльная взлетно-посадочная полоса мерцала под жарким солнцем пустыни, когда Меган вышла из самолета. От разгоряченного воздуха, ударившего ей в лицо, как волна, у нее начало покалывать кожу и на лбу выступили капли пота. Было всего девять утра, но в расположенном на границе с Сомали городе Дадааб температура уже поднялась выше девяноста градусов по Фаренгейту[40]. После Миннеаполиса это казалось чем-то неземным. Ведь всего неделю назад она стояла, замерзшая, как сосулька, на ветру, который дул, казалось, прямо с Северного полюса.

Меган проследовала за разношерстной компанией работников гуманитарных организаций к гравийной площадке, заполненной белыми внедорожниками с логотипом УВКБ – агентства ООН по делам беженцев. Там они дождались грузовика с кузовом без бортов, доставившего их багаж с самолета Всемирной продовольственной программы, на котором они сюда прилетели из Найроби. Меган взяла свой чемодан и засунула в машину, в которой еще трое работников – судя по разговору, европейцев – ехали с ней в лагерь ООН.