Слимперия

Однако проведённое по горячим следам служебное расследование сего позорного факта не подтвердило: по заверениям самих полиментов, никто из них указанные для несения дежурства места не покидал, в драке гражданских лиц не участвовал и золотого града не видел, враки оно... а фотоаппараты журналисты сами друг об дружку побили, отчего плёнки засветились и пришли в негодность, какая жалость.

А то, что бойцы, днём стоявшие в оцеплении, закупили вечером самый дорогой ресторан и гудели в нём всю ночь до утра, никого не касалось — во внеслужебное время каждый волен делать то, что ему заблагорассудится. Если, конечно, действие это не противозаконно и не противоречит уставу внутренней службы.

Гудели так, что и не заметили, как бесповоротно изменилась вселенная.

Глава 15 Смертобойный Лифт: Импровизация с Маленькой Перенастройкой

Высоченные двери-ворота императорского дворца были не заперты. Хайк приотворил одну половину ворот, тяжёлую, словно отлитую из чугуна: диверсанты-золотометатели проскользнули в щель, оставив за собой площадь с её повальной свалкой, мордобоем и криками; когда Хайк прикрыл за собой створку ворот, утихли и крики.

Впереди, чуть дальше недлинного коридора, находился просторный зал с высоким потолком: пол в зале стеклянно поблескивал разноцветной мозаикой; вдоль тёмно-серых гранитных стен, увешанных здоровенными батальными картинами, стояли белые мягкие диваны; в потолочной вышине тянулись ряды зажжённых хрустальных люстр. Широкая мраморная лестница в глубине зала, напротив входа, поднималась к усыпанной драгоценными камнями двери — судя по всему, перед Семёном и его товарищами был зал ожидания для высокопоставленных посетителей, своего рода дворцовая прихожая.

Но войти в ту прихожую мешали частые угольно-чёрные нити в конце коридора, натянутые от пола до потолка точно струны некого музыкального инструмента. Эдакая арфа, играющая всего одну, но убийственную мелодию.

— Всем стоять! — предупредил Семён, хватая Олию и Хайка за плечи. — Впереди магический заслон, серьёзный... То-то я удивлялся, что дворец вроде бы наглухо запечатан, все о том говорят, а снаружи никаких признаков защитной магии не видно! А она вон где...

— Можно я не буду стоять? — робко спросил Мар. — Можно я буду висеть? А то у меня с ножками проблема, — и нервно захихикал. Семён неуместную шутку даже не услышал: подойдя ближе к чёрным нитям, он принялся их внимательно разглядывать.

Собственно, это были не нити, а узкие полоски вроде серпантина, повёрнутые ребром к входным воротам; Семён не сомневался, что если к ним прикоснуться, то смерть наступит мгновенно — природа этой магии была сродни магии нефритового кадуцея в подвале Мастера Четырёх Углов.

— Хайк, посмотри-ка у себя в сумке, есть ли там серебряные перчатки, — Семён пятясь отошёл от колдовской решётки. — Будет очень грустно, если мы их потеряли.

— Вот они, — Хайк вытащил из сумки сначала одну, затем другую перчатку. — Сохранились, на самом дне лежали. А для чего они?

— Симеон, неужели защита настолько опасная? — с испугом спросила Олия. — Вроде дедушкиного кадуцея?

— Да, — Семён взял перчатки, натянул их на руки и, подправив кое-где неплотно прилегающую к пальцам шелковистую материю, убедился, что теперь перчатки сидят как надо. — Уж отгородился Кардинал от всего мира так отгородился, радикальней некуда. Ни войти, ни выйти... Там, Хайк, загородка из чёрных полос, что-то вроде гибельной магии жезла, что дед Олии мне когда-то украсть заказывал. Голыми руками прикасаться нельзя, того и гляди убьёт. — Семён повернулся к полоскам, согнул в локтях руки и пошевелил пальцами, точь-в-точь хирург перед серьёзной операцией. А после подошёл к преграде, глубоко вздохнул и медленно, сантиметр за сантиметром, всунул ладонь между чёрными серпантинами, раздвинув их. Убедившись, что ничего страшного не произошло — лишь слегка нагрелась перчатка в тех местах, где она касалась угольной пустоты, — Семён надавил тыльной стороной ладони на одну из полосок, отодвигая её в сторону; в образовавшийся просвет он сунул вторую руку и, повернув ладони словно намеревался раздвинуть дверцы застрявшего лифта, развёл руки в разные стороны. Поначалу всё пошло легко и замечательно, но вот отодвинутые полоски коснулись других, те следующих, и ещё, и ещё... С каждой отодвинутой полоской Семён чувствовал всё большее сопротивление, как будто он растягивал пружинный эспандер. Мало того — перчатки стали нагреваться, особенно там, где полоски собрались в жгуты. Но главное было сделано: перед Семёном возник достаточно широкий проход.

— Олия, вперёд, — напряжённым голосом сказал Семён. — Не торопясь, боком. И не забывай ноги повыше поднимать, только в коленях их не сгибай! — Девушка послушно поднырнула Семёну под руку, встала перед ним — Семён на миг почувствовал запах её волос — и, повернувшись боком, осторожно вошла в невидимый для неё проход.