Слишком много и всегда недостаточно

Жизнь в Highlander тоже лучше не становилась. Несмотря на то, что мать очень боялась змей, папа однажды принес домой королевского питона и поставил террариум в гостиной, вынуждая мать миновать его каждый раз, когда она собиралась заняться стиркой, пойти в спальню брата или выйти из квартиры. После такого проявления бессмысленной жестокости их ссоры пошли по нарастающей, и к 1970 году терпение мамы иссякло. Она попросила папу уйти. Когда через пару недель он заявился без спроса и открыл дверь своим ключом, она позвонила моему деду и настояла на том, чтобы сменили замок. На этот раз Фред не возражал; он не задавал вопросов и ни в чем ее не обвинял. Он просто сказал, что позаботится об этом, что и сделал.

Папа больше никогда с нами не жил.

Мать позвонила Мэтью Тости, одному из адвокатов деда, и сказала, что хочет развестись. Тости и его партнер, Ирвин Дурбен, работали на моего деда с 1950-х годов. Еще до развода родителей Тости был главным советчиком матери в том, что касалось меня, брата или денег. Он стал ее поверенным; на фоне гнетущей атмосферы семьи Трампов он казался чутким и надежным союзником, и она считала его своим другом.

Возможно, Тости действительно был добрым человеком, но, как известно, своя рубаха ближе к телу. Несмотря на то, что у матери был собственный адвокат, соглашение о разводе с таким же успехом мог бы надиктовать мой дед. Он знал, что его сноха понятия не имеет, сколько денег есть у семьи моего отца или какие у него, сына весьма богатого человека, могут быть перспективы на будущее.

Мать получила 100 долларов в неделю в виде алиментов плюс 50 долларов в неделю на содержание детей. В то время это были внушительные суммы, особенно с учетом того, что крупные расходы, такие как обучение, летние лагеря и медицинская страховка, оплачивались отдельно. Мой отец также брал на себя аренду квартиры. В связи с тем, что здание, в котором мы жили, принадлежало деду, арендная плата составляла всего лишь 90 долларов в месяц. (Много лет спустя я узнала, что моему брату и мне принадлежало по 10 процентов Highlander, так что, оглядываясь назад, мне представляется излишним, что с нас вообще брали за аренду). Обязательства папы по выплате арендной платы имели фиксированный максимум в 250 долларов, что ограничивало наши возможности переезда, если бы мы захотели перебраться в лучшую квартиру или район. Мой отец, отпрыск семьи, активы которой уже в то время оценивались гораздо выше сотни миллионов долларов, любезно согласился оплачивать частную школу и колледж. Но расходы на наши каникулы требовали отдельного согласования с Тости. Совместно нажитого в браке у супругов не было, поэтому после развода собственные средства моей матери составили 600 долларов ежемесячно, и эта сумма оставалась неизменной в течение последующих десяти лет. За вычетом всех расходов маме едва оставалось на то, чтобы немного отложить на Рождество, а о том, чтобы поднакопить на покупку дома, и речи быть не могло.

Как было в то время принято, мама получила полную опеку надо мной и братом, но право посещения особо не обговаривалось: «Г-н Трамп свободен видеть детей по предварительной договоренности в любое удобное время». В большинстве случаев это означало, что детей забирают на выходные пару раз в месяц и ужинают с ними раз в неделю. К такой договоренности в конце концов и пришли наши родители, но в самом начале каких-то установленных правил не было.

Застройка территории Steeplechase была окончательно заблокирована в 1969 году, но в дальнейшем город выкупил эту землю у моего деда. Он вышел из этой истории с прибылью в 1,3 миллиона долларов, хотя не сделал ничего, кроме как превратил в руины всеми любимую городскую достопримечательность. Моему же отцу досталось лишь чувство вины.

Глава 7 Параллельные прямые

Когда Фредди (в 1960 году) и Дональд (в 1968 году) стали работать в Trump Management, оба рассчитывали на одно и то же: стать правой рукой своего отца, а затем сменить его у руля бизнеса. Обоих в разное время и по-разному готовили соответствовать этой роли, никогда не отказывая в деньгах на покупку дорогой одежды и роскошных машин. На этом сходство кончается.

Фредди быстро понял, что отец не готов предоставить ему свободу действий и поручает выполнение только самых рутинных задач. Эта проблема достигла критической точки в разгар строительства Trump Village. Чувствуя себя в ловушке, недооцененным и жалким, он ушел, чтобы добиваться успеха на стороне. В возрасте двадцати пяти лет он стал профессиональным пилотом, летал в TWA на Boeing 707 и самостоятельно содержал свою молодую семью. Это оказалось кульминационным моментом личной и профессиональной жизни Фредди. В двадцать шесть, когда он вернулся в Trump Management, эфемерный шанс реабилитироваться, предложенный ему в виде проекта Steeplechase, испарился, и с его перспективами было покончено.