Слишком много и всегда недостаточно

Я приехала и обнаружила, что палата уже заполнена народом. Бабушка сидела на единственном стуле у кровати; Элизабет стояла рядом с ней, держа руку дедушки.

Поздоровавшись, я встала у окна рядом с женой Роберта, Блейн. Она сказала: «Сейчас мы должны были быть в Лондоне с принцем Чарльзом». Я поняла, что она говорит со мной, что она делала очень редко.

«Ух ты», – ответила я.

«Он пригласил нас поиграть с ним в поло. Не могу поверить, что мы отменили поездку». Она говорила очень раздраженно и не делала ни малейших попыток понизить голос.

Я могла бы затмить ее историю. Через неделю должно было состояться мое бракосочетание на пляже в Мауи. Никто из семьи не знал; к моей личной жизни они были полностью равнодушны (когда было необходимо, я просила какого-нибудь друга сопровождать меня на семейное мероприятие, где требовались пары) и никогда не расспрашивали о моих спутниках или отношениях.

За пару лет до этого мы с бабушкой говорили о похоронах принцессы Дианы, и, когда она с некоей горячностью сказала: «Какой позор, что они позволили этому мелкому гомику Элтону Джону петь на церемонии», я поняла, что лучше ей не знать, что я живу и обручена с женщиной.

Видя, насколько серьезным является состояние деда, я с ужасом думала, как, вернувшись домой, сообщить своей невесте о том, что после долгих месяцев планирования и преодоления целого ряда бытовых кошмаров нашу по большому счету тайную свадьбу придется отложить.

В комнате воцарилась тишина, как будто все одновременно исчерпали темы для беседы. На время все невольно начали прислушиваться к прерывистому дыханию моего деда: неровный, неуверенный вдох, за которым последовала неестественно долгая для того, чтобы казаться безопасной, пауза, пока, наконец, он не выдохнул в последний раз.

Глава 11 Единственное, что имеет значение

Фред Трамп умер 25 июня 1999 года. На следующий день в газете New York Times появился некролог под заголовком: «Фред К. Трамп, ведущий профессионал послевоенного строительства жилья для среднего класса, скончался в возрасте 93 лет». Автор некролога стремился подчеркнуть контраст между «добившимся всего самостоятельно» Фредом и «его экстравагантным сыном Дональдом». Привычка деда собирать на своих стройплощадках неиспользованные гвозди, чтобы на следующий день снова вручать их плотникам, упоминалась еще до подробностей его рождения. Газета также твердила о преемственности поколений и о том, что Дональд выстроил свое собственное дело с минимальной помощью со стороны моего деда – «незначительной суммой денег», – утверждение, которое через двадцать лет сама же и опровергнет.

Мы сидели в библиотеке, каждый со своим экземпляром Times. Родные на чем свет стоит ругали Роберта, рассказавшего газете, что состояние моего деда составляет 250–300 миллионов долларов. «Никогда, никогда не давай им цифры», – как несмышленого ребенка отчитывала его Мэриэнн. Он стоял пристыженный, хрустя костяшками пальцев и переминаясь с ноги на ногу, в точности как делал мой дед, как будто неожиданно представив себе, в какую сумму налогов это выльется. Эта оценка была абсурдно заниженной – со временем станет известно, что империя, по всей видимости, стоила раза в четыре больше, но Мэриэнн и Дональд даже и с этими цифрами никогда не соглашались.

Позднее мы стояли в часовне похоронного бюро Фрэнка И. Кэмпбелла в Верхнем Ист-Сайде Манхэттена, одного из самых престижных и дорогих в городе, улыбаясь и пожимая руки, и поток прощающихся казался бесконечным.

В итоге там побывало более восьмисот человек. Некоторые приходили отдать дань уважения покойному – среди них застройщики-конкуренты вроде Сэма Лефрака, губернатор штата Нью-Йорк Джордж Патаки, бывший сенатор Эл д’Амато и актриса и будущая участница телешоу Celebrity Apprentice Джоан Риверс. Остальные, скорее всего, пришли, чтобы хоть одним глазком взглянуть на Дональда.

В день похорон церковь Marble Collegiate была заполнена до предела. Во время службы, с самого начала и до конца, каждому была отведена своя роль. Все было исключительно хорошо срежиссировано. Элизабет прочитала «любимое стихотворение» моего деда, а остальные дети произнесли надгробные речи, в том числе и мой брат, выступивший от имени папы, и мой кузен Дэвид, представлявший внуков. В основном они рассказывали истории о моем деде, однако мой брат единственный приблизился к тому, чтобы представить его человеком. Большей частью акцент (прямо и косвенно) делался на материальном благополучии моего деда, его «убийственном» чутье и способности экономить каждую копейку. И только Дональд отклонился от написанного сценария. Выступая с надгробной речью, он с вызывающей отвращение регулярностью скатывался на самовосхваление. Это было настолько неприлично, что Мэриэнн позднее попросила своего сына не позволять никому из своих братьев говорить на ее похоронах.

Рудольф Джулиани, тогдашний мэр Нью-Йорка, тоже произнес речь.