Слишком много и всегда недостаточно

Любой отпор Дональд воспринимает как вызов и усугубляет свое поведение, которое в основном и подливает масла в огонь, как будто критика дает право поступать еще хуже. В свое время Фред пришел к тому, чтобы ценить упрямство Дональда как признак той жесткости, которую он хотел видеть в своих сыновьях. Пятьдесят лет спустя люди буквально умирают из-за его катастрофических решений и злонамеренного бездействия. В ситуации, когда на чашу весов положены миллионы жизней, он принимает на свой счет обвинения в том, что федеральное правительство не в состоянии обеспечить нуждающихся аппаратами вентиляции легких, угрожая приостановить финансирование и поставки спасительного оборудования штатам, губернаторы которых не оказывают ему должного почтения. Это меня не удивляет. С другой стороны, оглушительное молчание в ответ на подобную вопиющую демонстрацию антиобщественного пренебрежения к человеческой жизни или последствиям собственных действий наполняют меня отчаянием и напоминают, что проблема, если уж на то пошло, заключается вовсе не в Дональде.

Это конечный результат того, что Дональду постоянно шли на уступки и вознаграждали не просто за его неудачи, но и за преступления – преступления против традиции, против порядочности, против закона и против человечества. Оправдательный вердикт Сената в бутафорском рассмотрении дела по его импичменту был еще одной наградой за плохое поведение.

Ложь произнесенная может стать в его сознании правдой, но она все же останется ложью. Для него же это всего лишь еще один способ посмотреть, что́ ему сойдет с рук. И пока что он выходит сухим из воды всегда.

Эпилог В круге десятом

Мое отчаяние 9 ноября 2016 года частично было вызвано уверенностью в том, что жестокость и невежество Дональда приведут к гибели людей. Тогда мне казалось, что, скорее всего, это будет результатом некой созданной им самим катастрофы – например, он затеет или будет втянут в войну, которой вполне можно было бы избежать. Я не могла предположить, как много людей будут с готовностью потакать его худшим наклонностям, что, в числе прочих злодеяний, привело к санкционированному правительством похищению детей, арестам беженцев на границе и предательству по отношению к нашим союзникам. И я никак не могла предвидеть возникновения глобальной пандемии, которая продемонстрирует его подчеркнутое безразличие к жизням других людей.

Первоначальная реакция Дональда на COVID-19 подчеркивает его потребность любой ценой минимизировать негатив. Страх – эквивалент слабости в нашей семье – сейчас для него неприемлем так же, как некогда в раннем детстве. Когда у Дональда большие проблемы, не работают даже гиперболы: и ситуация, и его реакция на нее должны быть уникальны, пусть даже до степени абсурда и бессмыслицы. Ураган «Мария», случившийся при нем, был, видите ли, самым мощным за всю историю. А эпидемию, ситуацию с которой его собственное Министерство здравоохранения и социальных служб смоделировало еще за несколько месяцев до того, как COVID-19 обрушился на штат Вашингтон, «никто не мог предвидеть». Почему он это делает? Из страха.

Дональд тянул резину в декабре 2019 года, а затем и в январе, феврале и марте 2020 года не по причине своего нарциссизма; он раскачивался из-за страха показаться слабым или оказаться не в состоянии олицетворять собой установку, что все «великолепно», «прекрасно» и «идеально». Ирония состоит в том, что его неспособность посмотреть правде в глаза неминуемо приводит к серьезному сбою. В данном случае будут потеряны жизни сотен тысяч людей, а экономика богатейшей страны в мире вполне может рухнуть. Дональд не готов признавать ничего из этого и перевирает очевидные факты, при этом убеждая самого себя, что сделал больше, чем мог бы сделать кто-либо другой на его месте, – ведь погибло всего несколько сотен тысяч человек, не два же миллиона.