Слишком много привидений

— Больно надо! — возмущенно заверещал краб, с трудом выкарабкиваясь из хитросплетения бретелек. — Не разбрасывай интимные вещи, твой лифчик похож на глубоководный трал!

Я тряхнул головой, пытаясь избавиться от наваждения. Ничего у меня не получилось. Четверка картежников продолжала как ни в чем не бывало оккупировать комнату. Девица, сидевшая ко мне лицом, заметила мое движение.

— Хозяин проснулся! — пискнула она. — Он, оказывается, голубоглазенький! Иди к нам, сыграем на раздевание!

Она зазывающе повела плечами и потрясла впечатляющей грудью.

Промычав нечто нечленораздельное, я с трудом сел на постели и снова замотал головой. Тяжелая была голова, похмельная. Но если бы в ней и имелся осмысленный ответ, из-за пересохшего горла я бы вряд ли что вымолвил.

Попытался встать, опираясь руками о диван, но не смог. Руки в локтях подламывались, ноги в коленях не держали.

— Опохмелись.

Рыжая Харя протянула мне высокий стакан. От вида жидкости в стакане меня передернуло, и я отчаянно замотал головой.

— Воды… холодной… — прохрипел я с натугой.

— Пей! — приказным тоном рявкнула Рыжая Харя и насильно всучила стакан. — А не то силком зальем!

Я обреченно поднес стакан ко рту, судорожно выдохнул воздух и выпил. Что было в стакане, не понял. Может быть, и спиртное, однако организм принял его без содрогания. Через минуту ясность мысли восстановилась, исчезла сухость в горле, появилась сила в руках и ногах.

— Полегчало, красавчик? — сочувственно поинтересовалась девица. — Подсаживайся к нам, развейся, сыграй пару партий.

— Давай, давай! — подзадорил краб. — Смотри, какую телку мы тебе подобрали — высший класс! Куда до нее твоей официанточке…

Не раздумывая, я изо всей силы швырнул в него стакан. Стакан летел точно в краба, но сидевший как истукан каратист молниеносным движением руки перехватил его в воздухе и аккуратно поставил на стол. При этом на каменном лице каратиста не дрогнул ни один мускул, а сам он даже не посмотрел в мою сторону.

— Что же это, граждане хорошие, делается?! — возопил краб. — Как что, так он сразу швыряется! То мною, то инвентарем. Я в суд подам!

— Не успеешь! — пообещал я. — Сварю.

— Ой-ей-ей! Напугал… — захорохорился краб, но на всякий случай бочком пододвинулся к Рыжей Харе. — Я, между прочим, и так уже красный!

Однако ожидаемой защиты он не получил.

— Заткнись, — ласково посоветовала ему Рыжая Харя. — Иначе я тебя в сыром виде под пиво употреблю.

Краб присел, испуганно подобрав под себя лапы.

— Никто меня не любит… — еле слышно забормотал он хнычущим голосом. — Каждый съесть норовит…

— Любит, любит, — успокаивающе похлопала его по панцирю девица. — С укропом и под майонезом…

Компания за столом оскорбительно рассмеялась.

— Присаживайся, — повторила приглашение Рыжая Харя и пододвинула к столу невесть откуда взявшийся стул.

— Нет, — помотал я головой. — Пойду умоюсь.

Поднявшись с дивана и ни на кого не глядя, я обогнул стол и направился в ванную комнату. Включил холодный душ и, подставив голову, долго стоял, наклонившись над ванной, . пока от холода не заломило в висках. Выключил воду, вытер волосы полотенцем и посмотрел в зеркало. Мой вид, на удивление, оказался вполне сносным. Небольшая щетина да затянувшаяся ранка на подбородке от ножа ночного налетчика — вот, пожалуй, и все. Ни похмельной опухлости лица, ни мути в глазах…

«Голубеньких глазах», — с сарказмом передразнил про себя полуголую девицу. Мне вдруг почему-то вспомнился глупый новомодный шлягер в стиле «рэп». Бритоголовый юнец, извиваясь на сцене, речитативом выкрикивал в публику:

Для-то-го-что-бы-по-ве-рить,

Слиш-ком-мно-го-при-ви-де-нии!

Группа сопровождения хрипло подхватывала:

Йо-хо-хо-хо! И бутылка рому!

Расчесываясь, я прислушивался к тому, что делается в комнате, но оттуда не доносилось ни звука. Странно в общем-то, самое время им сейчас заорать нестройными голосами знаменитый припев пиратской песенки Стивенсона. Весьма подходящая ситуация. Неужели ушли незваные гости?

Как же, размечтался! Черта с два ушли. Меня ждали. Причем, как мне показалось, ждали, застыв в тех самых позах, в которых я их оставил. А когда появился из ванной комнаты, они и ожили. Даже померещилось секундное запоздание «оживания» застывшей картины.

— Так что, красавчик, сыграем? — настырно полюбопытствовала девица, нагло глядя мне в глаза. Она выпятила грудь, и два темных соска раскосо уставились на меня стволами крупнокалиберных пулеметов.

Красивая у нее была грудь, будто нарисованная. Даже слишком красивая, словно у статуэтки, потому и казалось, что от нее веет холодом. У Люси грудь была меньше, но теплая, живая, со стучащим под ней сердцем…

Я мотнул головой, отгоняя бередящее душу воспоминание. Забыть о Люсе нужно как можно скорее. Ни к чему хорошему это не приведет.

Три с половиной пары глаз выжидательно смотрели на меня.

— Какие ставки? — хмуро спросил я. Похоже, от незваных визитеров так просто не отделаться и придется принять их условия.

— А кто во что горазд. Кто на деньги, — девица кивнула на горку золотых монет, — а я на раздевание.

Она зазывающе заерзала на стуле, и ее грудь заколыхалась.