Слишком много врагов

В тот день госпиталь посетил командир бригады. В актовом зале собрали ходячих раненных, генерал вручил нескольким наиболее заслуженным из них ордена, а потом офицеры штаба бригады прошли по палатам и раздали всем кресты за взятие Стамбула. Решение об учреждении таких крестов военный гетман пробил у Верховного в первый день после взятия города, когда все последствия этой истории еще были не известны. Награда была массовая, ее получали все участники операции, ну и, как всегда, масса слегка причастного к ней народу. На отдельной встрече с врачами генерал вручил крест и Федору. Он по такому случаю одел в тот день парадный мундир со всеми наградами и смотрелся очень импозантно. К тому же он остался чуть ли не последним участником операции из числа медперсонала – остальные были в отпусках.

Генерал был мрачен. Вся его служба прошла в этой бригаде, он трижды принимал участие в серьезных военных походах в горы, но никогда даже близко бригада не несла таких потерь. Теперь же каждый день к нему обращались его старые сослуживцы, чьи сыновья и даже внуки не вернулись из Стамбула. Говорить с ним вообще было трудно, а уж когда стало понятно, что город, судя по всему, придется отдать… Так что, обращаясь к военным медикам, он просил уделить особое внимание врачеванию не только телесных ран, но и душевных, которые были нанесены всему казачьему кругу. Кто же знал, что заняться этим придется так скоро.

Посещение госпиталя генералом, естественно, не осталось незамеченным на площади, а после его отъезда там началось откровенное брожение. Хотя этого им никто и не обещал, люди почему-то ждали, что он выйдет к родственникам и поговорит с ними. Вообще-то, когда машина генерала уже отъезжала от госпиталя, у него мелькнула такая мысль, и при других обстоятельствам он бы так непременно поступил, но в этот раз он вдруг понял, что посещение госпиталя лишило его последних душевных сил, и говорить с людьми, которые скорее всего уже больше никогда не увидят своих близких, он просто не может. Все же за плечами была еще и недавняя босфорская операция. Генерал пообещал себе, что он сегодня же накрутит хвосты штабным и потребует завершить работу с рассылкой похоронок в ближайшие три дня и так и не остановил шофера, хотя сначала у него такой порыв и был.

Проводив глазами генеральскую машину, народ потянулся к главному входу. Часовые пытались что-то там говорить, но единственное, что им удалось сделать, это закрыть в последнюю минуту ворота перед толпой, большинство которой составляли старики и женщины. Впрочем, ажурная решетка смотрелась даже на их фоне очень ненадежной преградой. Шум нарастал. Все явственней звучали выкрики: "Даешь начальство!"

Начальник госпиталя пребывал в растерянности. С толпой ему раньше говорить не приходилось, а как военный и врач он привык, что его приказы беспрекословно выполняются. Здесь же по определению была налицо ситуация полной и абсолютной анархии. Приказать этим людям разойтись он мог, но вот как и о чем с ними разговаривать, он и представить себе не мог. Надо сказать, что и раненые, взбудораженные посещением генерала, начали волноваться и требовать, чтобы к ним допустили родных без всяких ограничений. Они плохо понимали, во что превратится госпиталь, если в него хлынут толпы людей с улицы. Все же здесь лежали не столько больные, сколько раненые и требования к антисептике были повышенными.

И тут-то как раз полковнику и попался на глаза Федор.

– Молодой человек, Вы в гимназии в самодеятельности участвовали?

– Да, стихи декламировал. Со слухом у меня не очень, так что петь не давали…

– Отлично! Вот давайте-ка, Вы у нас такой весь красивый, в медалях выйдите к публике и расскажите о том, как и что там было. Только не особенно в детали вдавайтесь. А потом – про покой для раненых и тишину. Черт с ними, пообещайте, что мы завтра открываем парк сзади для свободного доступа из города. И всех раненых, кто сможет ходить, будем пускать туда на прогулки. Погода теплая, ничего.

– Александр Васильевич! – взвилась старшая медсестра, – да что же это будет! А как же мы их оттуда будем на процедуры и перевязки вылавливать? Где их там искать, в парке-то?

– Ничего, думаю, общение с родными и свежий воздух им помогут сильнее процедур! А чтобы раненых вызывать на процедуры – мальчишек местных организуйте, они только счастливы будут помочь! И вообще, перестаньте, кому сейчас легко! А Вы идите, голубчик, – и подтолкнул Федора к выходу.

Федор шел к воротам и не представлял, что и как он скажет этим людям. Говорить через решетку было противно, и он попросил часовых открыть ему ворота. Народ потеснился и притих, вопросительно глядя на него.