Слишком много

Его безымянный палец присоединяется к действию, нежно поглаживая меня в мучительном, медленном ритме, который является полной противоположностью неистовому сосанию и лизанию, которые он причиняет своим горячим ртом — сенсорная перегрузка. Смесь медленного и быстрого, нежного и грубого.

Мой разум не поспевает за ним, но тело принимает все, что он предлагает, и требует еще. Оргазм нарастает быстро, удовольствие настолько сильное, что я не сомневаюсь, что разрядка будет впечатляюще бурной. Я подношу одну руку к губам, прикусывая ладонь, чтобы сдержать стон, но это бессмысленно.

Я никогда не была из тех, кто сдерживается. Молчание противоречит моим инстинктам. После двадцати месяцев наслаждения силиконовым членом, прикосновения настоящего мужчины, его прикосновения заставляют меня быть на грани уже через две минуты.

— Ш-ш-ш, — снова воркует он, посасывая перевозбужденный пучок нервов, и мое дыхание сбивается.

Волна хаотичного удовольствия проносится между ног, распространяется по позвоночнику и груди и озаряет мой разум. Она нарастает, усиливается, и когда я уже думаю, что это все, оргазм врывается в меня, пробегая по нервным окончаниям, как горячая шелковая плеть. На веках вспыхивает белый свет, и Тео крепче сжимает мои бедра, чтобы удержать меня в вертикальном положении.

— Вот так… — Его теплое дыхание обдувает мою кожу, его пальцы продлевают мой оргазм. — Вот так, Omorfiá. Ты нуждалась в этом, не так ли? Я был тебе нужен.

Я кусаю тыльную сторону ладони, мое тело обмякло, ноги больше не в состоянии удерживать мой вес, когда оргазм угасает, оставляя меня вялой и удовлетворенной до невозможности. Приглушенные стоны рикошетируют от стен, когда Тео отцепляет мою ногу и встает во весь рост.

— Naí. Naí. Kai páli, parakaló — Да. Да. Еще, пожалуйста, — задыхаюсь я, лишь наполовину осознавая, что перешла на греческий.

Он сжимает пальцы вокруг моего горла, а другой рукой сжимает мои волосы, и продолжает целовать, чтобы я могла почувствовать собственный вкус на его языке.

— Еще, да? В следующий раз ты кончишь на мой член, но это точно будет не в гостевой спальне моего брата.

Я все еще парю в десяти футах над землей, когда обеими руками хватаю его за рубашку и толкаю к кровати, не разрывая поцелуя, пока не уложу его на спину, накрыв своим телом так, как я представляла и мечтала уже несколько недель.

Не теряя времени, я расстегиваю пуговицу на его джинсах и стягиваю их вместе с боксерами. Его идеальный, длинный член стоит наготове, умоляя меня о прикосновении. С тех пор как я положила на него глаз, я знала, что он хорошо сложен, и я не ошиблась. Я дрожу при мысли о том, что все эти дюймы будут входить в меня. Я облизываю губы, не сводя с Тео взгляда, когда обхватываю его пальцами, поглаживая короткими движениями.

— Ты думаешь, было правильно скрывать это от меня все это время? — Я наклоняюсь к нему и говорю с его губами, мои волосы обрамляют наши лица. — Заботиться — значит делиться.

Он простонал сквозь улыбку.

— Талия, мы… — Слова застревают у него в горле, когда я сжимаю его сильнее, скольжу вниз, наклоняю голову и беру его в рот. — Черт…, — урчит он, собирая мои волосы в обе руки, чтобы он мог наблюдать, как я скольжу губами по его толстой длине. — Господи, мать твою… не останавливайся, детка.

Контроль, который я имею над ним в этот момент, захватывает дух. Он находится в моей власти, теряя рассудок, пока я синхронизирую ритм своих рук с губами, толкаясь все сильнее с размеренным наслаждением нимфоманки.

Головка его набухшего члена ударяется о заднюю стенку моего горла, заставляя его издать еще один низкий, удовлетворенный рык, который подстегивает меня. Я перемещаю свободную руку вверх по его животу и прижимаюсь к его шее, оказывая достаточное давление на его горло, чтобы усилить приближающийся оргазм.

И когда он кончает, все его освобождение оказывается на моей шее.

Я поднимаю взгляд, завороженная венами, пульсирующими на его шее, закрытыми глазами и приоткрытыми губами. Несколько напряженных секунд он совершенно неподвижен, губы приоткрыты, когда теплые струйки его спермы брызжут на мою кожу. Я убираю руку с его шеи, удовлетворенная экстазом, мерцающим в его возбужденной радужке.

Я слегка откидываюсь назад, опираясь на икры, а Тео садится, проводя большим пальцем по моей нижней губе, не сводя глаз со струйки его семени, украшающей мою шею.

— Жемчуг тебе идет, — говорит он, учащенно дыша. — Время от времени я буду нанизывать тебе на шею.

Я прижимаюсь к его лицу и краду еще один поцелуй, зацепившись за трепет моего сердца, когда его язык медленно дразнит мой.

Он отрывается первым, чмокнув меня в нос.

— Это означает, что наша дружба официально разрушена.

— Мы никогда не должны были быть друзьями. Ты хотел трахнуть меня в первый же день, но передумал в середине вечера, помнишь?

— Потому что ты слишком хороша, чтобы трахнуть и забыть.

— Это, — указываю я между нами. — Ни в коем случае не конец, и даже близко не конец, и это не закончится в ближайшее время, Тео. Понял? Ты мне нравишься. И ты мой.