Слишком много

— Ты мне тоже нравишься, — ухмыляется он.

— Тогда я твоя.

Он снова захватывает мои губы и приникает к ним, и этот поцелуй отличается от остальных… медленный, чувственный и полный страсти. Он призван доказать, что он думает так же — мы не закончили.

Мы только начали.

— Нам нужно привести тебя в порядок. — Он похлопывает меня по бедру, призывая двигаться. — Все ждут нас с обедом.

— Обед? Малыш, если ты голоден… съешь меня.

— Обязательно. — Он загибает пальцы под мой подбородок. — Как только мы окажемся дома, я буду есть только тебя, пока мы не заснем.

Я спрыгиваю с кровати, стягиваю с себя платье и направляюсь в ванную, моя голова спокойна.

— Обещания, обещания.

Тео хихикает позади меня.

— Ты напрашиваешься на неприятности.

Я вытираю сперму влажной мочалкой и улыбаюсь, когда Тео останавливается позади меня, перекидывает мои волосы через плечо и прижимается к моей шее и плечу горячими поцелуями с открытым ртом.

— Ты будешь моей самой большой слабостью, Omorfiá.

Я бросаю мочалку в раковину и обхватываю его шею руками.

— Хорошо, ты уже давно стал моей.

ГЛАВА 21

Тео

ОДНИ. Мы наконец-то остались одни после трехчасового ужина с моими братьями, которые просто не могли удержаться от того, чтобы не рассказать Талии все постыдные истории о ее парне — то есть обо мне.

Да, это официально.

Я парень, а моя девушка? Эта женщина дикая. Страстная. Решительная. Она не терпит компромиссов и говорит все, что думает. Мне почти стыдно, что именно ей пришлось действовать в соответствии со жгучей похотью, которая поглотила нас обоих с тех пор, как я подошел к ней в Tortugo все эти недели назад. Почти. В основном я просто чертовски благодарен за то, что самое сложное — первый шаг — позади.

После умопомрачительного минета я отвел ее вниз и усадил нас на огромный диван в гостиной Нико. Я не мог отказать себе в удовольствии прижать Талию к себе, поэтому усадил ее к себе на колени.

Шон и Джек ухмылялись как идиоты, Нико отнесся ко мне с редкой полуулыбкой, а Логан окончательно охренел, когда я обхватил Талию руками, давая понять о своем новом статусе отношений. Этого не скрыть. И не нужно было приуменьшать… не то чтобы я хотел приуменьшать.

Она моя. Она стала моей, как только я ее увидел. Мне нужен был лишь маленький толчок, чтобы действовать, и она его дала — отказалась оставаться в странной, слишком близкой зоне друзей.

Если бы не она, то это был бы я.

Вчера вечером я уже решил, что хочу ее для себя. Она просто опередила меня.

Арес встречает нас на пороге, прыгая и лая. В квартире царит абсолютный хаос. Думаю, ему не нравится проводить ночь в одиночестве. Он продемонстрировал свое неодобрение, пожевав мои ботинки и угол ковра под кофейным столиком. Он еще и помочился на него.

Ну и ладно.

У меня есть дела поважнее, чем уборка беспорядка.

— Мы должны вывести его на прогулку, — говорит Талия, наклоняясь, чтобы почесать его за ушами, и ставит крест на моих планах.

— Мы должны раздеть тебя, — отвечаю я, притягивая ее к себе и прижимаясь к ее губам своими.

Теперь, когда я могу, я, вероятно, буду целовать ее каждую чертову минуту дня. Я уже три часа подряд думаю о том, чтобы войти в нее, и вот-вот готов взорваться.

Талия отстраняется.

— Терпение, детка. Ты прогуляешься с ним, я уберу этот беспорядок, а потом мы разденемся и останемся голыми до утра. — Она чмокает меня в щеку и бросается прочь, прежде чем я успеваю схватить ее и попытаться переубедить.

— Ладно, — хмыкаю я, снимая поводок с крючка у двери. — Полчаса, и ни минутой больше.

Она приветливо машет мне рукой, когда я пристегиваю поводок к ошейнику Ареса и вывожу его на очень-очень быструю пробежку в ближайший парк. Он мчится за мячом, бежит так быстро, что несколько раз спотыкается о лапы. Он не очень хороший пес, и в этом виновата Талия. Они слишком много времени проводят вместе. Арес растет таким же неуклюжим, как его мама.

Она врезается в дверные рамы, ударяется головой об открытые кухонные шкафы и постоянно роняет вещи. На ней всегда есть хотя бы один пластырь, обычно на пальцах, которые она случайно порезала ножом во время готовки.

Невозможно отрицать, что Арес — наш, а не только мой. Талия любит этого пса, а он любит ее в ответ. Было бы здорово, если бы он любил меня больше, но мне не повезло. Талия — его любимица.

Я продолжаю бросать мяч в течение двадцати минут, затем снова сажаю Ареса на поводок и иду домой, мой шаг более прыгучий, чем обычно. Талия на кухне, и квартира безупречна. Она опирается на столешницу, в руке чашка кофе.

— Почему ты не голая? — спрашиваю я, пересекая комнату и стягивая футболку через голову. Она смеется, когда я хватаюсь за край столешницы, любуясь ее румяными щеками. — Поцелуй меня и разденься.

Она делает глоток, смакуя коричневую горьковатую жидкость и изображая стон восторга.

— Хочешь кофе?

— Нет, я не хочу гребаный кофе. — Я наклоняю голову, чтобы поцеловать ее в шею. — Я хочу, чтобы ты была голой, дрожала и выкрикивала мое имя достаточно громко, чтобы вся улица знала, чем мы занимаемся. — Я отставляю чашку в сторону и поглощаю ее нахрен.