Слишком много

Прошло пять лет с тех пор, как Кай ударил меня в спину, но чувство предательства и всепоглощающий гнев всегда были на высоте, когда я вспоминал о Кае. Мне было горько, потому что он сделал небольшое состояние на нашей игре, но с тех пор как в моей жизни появилась Талия, деньги перестали быть моей целью. А вот она — да.

Ярость все еще присутствует, но уже не так заметна. Талия держит меня в узде, и прикосновение ее пальцев к моим действует как сильный транквилизатор.

— Нам нужно поговорить, — снова говорит он, как будто не к месту. — Да ладно, чувак. Прошли годы. Прости меня, ладно? Отпусти это.

Я поворачиваюсь и вижу его ближе, чем ожидал, всего в трех футах от себя. Возможно, в наши дни я не так сильно забочусь о деньгах, но вид его тупого лица все равно приводит меня в ярость. Фитиль перегорает, и динамит взрывается. Без обратного отсчета, без предупреждения, просто мгновенный взрыв.

Следующее, что я успеваю заметить, — это лежащий на земле Кай, из носа которого хлещет кровь.

— Нам не о чем говорить. — Я вздыхаю, трясясь, как разогнутая пружина. — Убирайся с глаз моих долой, Кай. — Я поворачиваюсь к Талии как раз в тот момент, когда Нико останавливает машину позади нее и вылетает с водительского сиденья до того, как колеса полностью останавливаются.

Кай поднимается с земли, его позвоночник напоминает металлический стержень, когда мой непредсказуемый брат бросается прямо на него.

— Залезай, Талия, — кричит Нико, прорываясь мимо нее. — Залезай! — Она отступает назад, поворачивается на каблуке и присоединяется к Кайе на заднем сиденье машины, захлопывая дверь. — Что, блять, я тебе говорил? — рычит Нико, возвышаясь над Каем. Он вообще возвышается над девяносто пятью процентами людей. — Держись от него подальше.

— Я просто хочу поговорить и все объяснить, чувак. Черт! Я совершил огромную ошибку тогда, Тео. Я был молод! Чертовски глуп. — Он трет лицо, затем вытирает окровавленные руки о штаны. — Мне очень жаль. Правда. Ну же, ты должен понять. — Он делает шаг ко мне, но один взгляд на моего брата меняет его мнение.

Я не могу винить его за то, что он струсил. Это чертовски страшно, когда Нико нависает над тобой в любой момент, но когда он в ярости, тебе нужен бункер, чтобы выжить. Он выглядит как заключенный в камере смертников — за плечами много безумного дерьма и терять нечего.

Кай прочищает горло, покачиваясь на каблуках своих элегантных туфель.

— Слушай, я слышал, ты работаешь над очень крутым проектом. Я хочу помочь, понимаешь? Не могли бы мы завтра выпить и просто поговорить? Моя компания могла бы помочь тебе представить свою игру нужным людям. Все было бы как в старые добрые времена.

— Ты серьезно? — Я насмехаюсь, и мои брови сходятся к линии роста волос. — Ты думаешь, что сможешь повторить один и тот же трюк дважды? Что бы ты ни нюхал, либо прекращай употреблять, либо принимай половину.

— Мы передумали, — кричит Кайя, опустив стекло. — Талия хочет прогуляться по пляжу. Мы можем заехать за вином по пути туда.

— Тео, ну же, чувак. Играй. Давай, играй, — бросает он мне свои дерьмовые реплики, как в колледже. — Помнишь? Мы дружим уже много лет. Хотя бы выслушай меня. Мы учились в колледже, я…

— Мне все равно. Знаешь, как говорят. Обмани меня один раз и… Ты обманул, и больше не будешь.

Нико уходит первым, либо уверенный в моей способности сохранить свое дерьмо в целости и сохранности, либо не желающий убираться отсюда как можно скорее. Я следую его примеру, глухой к мольбам Кая.

Через полчаса мы вчетвером оказываемся в игровом зале, где спускаем с трудом заработанные гроши на игровых автоматах, а затем проводим пару часов на пустынном, темном пляже. Кайя и Талия пьют вино прямо из бутылки, которую Кайя купила, когда Нико не обращал на них внимания.

Мы отдыхаем, прислонившись к двум плюшевым игрушкам шести футов ростом, и наблюдаем за кучкой старшеклассников, веселящихся на лодке в нескольких сотнях ярдов от береговой линии. Везучие ублюдки…

Наступает полночь, темное небо над головой усеяно яркими звездами, но вечер снова превращается в дерьмо, когда Кайя, напившись в стельку, начинает спорить с Нико. Она хочет пойти в клуб, хотя без посторонней помощи не может удержаться на ногах.

— Ты! — кричит она, делая паузу, чтобы икнуть. — Ты не можешь указывать мне, что я могу или… — Она снова икает, глаза бледнеют. — … не могу! — Она тычет в грудь Нико длинным наманикюренным ногтем, а другой рукой подпирает свою тонкую талию. — Нахуй. Тебя. Я ухожу. — Она направляется к пирсу босиком. Хотя зигзагообразная походка выглядит лучше.

Нико быстро идет следом и хватает ее за бедра, подтягивая к себе. Он перекидывает ее через плечо, как мешок с картошкой, его грудь вздымается.

— Единственное место, куда ты пойдешь, — это прямо в постель.

— Ты мудак! — Она бьет его по спине маленькими кулачками, пинается и кричит, но это все равно что пытаться пробить танк пистолетом. — Опусти меня!

Я ухмыляюсь, когда он подчиняется, отпускает ее тело, и она скользит по его спине, приземляясь задницей на песок.