Слишком толстая, слишком пошлая, слишком громкая

Выходит, Уильямс смешала с грязью старую почтенную игру, а вместо нее устроила непотребство, к которому хорошие родители никогда не подпустят детей. По мнению другого читателя New York Times из Канзас-Сити, Миссури, этот случай доказывает, что «Уильямс – испорченная индивидуалистка, готовая запугивать тех, кто стоит между ней и ее целью». Еще один считает, что ее вообще больше нельзя подпускать к корту, особенно после того, как она повела себя 11 сентября [76]. Проблема Серены в том, что она опорочила и всю Америку, и один из последних благородных (читайте – белых) видов спорта, приравняв его к баскетболу, где игроки частенько препираются с судьями, или футболу, где вообще не церемонятся с прессой.

Переполох, который вызывает Уильямс, вызван страхом: не превратит ли она теннис, один из последних бастионов белой расы, в спорт для черных. Под волнением из-за плохого примера чьим-то детям скрывается опасение, что темнокожие могут дать отпор, и не без причины: а вдруг они резко ответят репортеру, нелестно отзывающемуся об их внешности?

Многие любители тенниса, как и поклонники любого другого вида спорта, кинофраншизы или музыканта, предпочитают не думать о расистских, сексистских и классовых нападках на своих кумиров или о том, как повлиять на это. Но с Уильямс такое невозможно: самим своим существованием она привлекает внимание к тому, на что многие охотно бы закрыли глаза. Самая непокорная, самая броская, она всегда будет взывать к переменам, и не стоит недооценивать ее.

2012 год стал для Уильямс началом возрождения. На протяжении следующих четырех лет она останется ракеткой номер один в мире – и станет самой старшей из всех, кому это удавалось. Она получит вторую премию ESPY и звание лучшей женщины-атлета года (2013-й), удержится на первой позиции в 2014 году, второй раз завоюет «Шлем Серены» в 2015-м и будет названа спортсменом года в Sports Illustrated – третья из представительниц одиночных видов спорта за всю историю журнала. Больше всего поражает то, что это второй взлет за ее карьеру: Уильямс не только одержала верх над всеми невзгодами, но и положила конец долгим разговорам о том, что ее силы пошли на спад.

Опыт в сочетании с возрастом сделали Уильямс мудрее и мягче; в статье к обложке журнала Vogue в 2015 году писали: «Она поразила весь теннисный мир: она смягчилась»[77]. «Мягкость» выразилась в том, что она подружилась со своей соперницей Каролин Возняцки и в «уверенном пути к победе» (читай – без скандалов) в игре с Шараповой на Открытом чемпионате Австралии.

Главное проявление мягкости? Она вернулась на Индиан-Уэллс. «После ее заявления в феврале весь теннисный мир облегченно выдохнул», – писали об этом. Облегчение было вызвано тем, что Уильямс появилась на обложке журнала в простом платье с высокой горловиной, шрифт маскировал ее руки, и она больше не казалась свирепой и страшной. Как объяснила бывшая чемпионка по теннису Мэри-Джо Фернандес, «изменилась не только она, но и теннис. Никого, подобного сестрам Уильямс, мы больше в американском теннисе не увидим, и ее возвращение на такой важный турнир – это как замкнувшийся круг»[78].

Важно, что слово «смягчилась» принадлежит Vogue – но не Уильямс. Примером эстетических представлений Vogue можно назвать Блейк Лайвли. Как на фотографиях, так и в статьях журнал традиционно смягчает резкие черты женщин, которые появляются на его обложке (Лина Данэм, Ким Кардашьян, Эми Шумер, Хиллари Клинтон). В статье участие Уильямс в Индиан-Уэллс называют замкнувшимся кругом; как заявляет сама Уильямс, «я много говорю о прощении, но пора показать пример. Нужно двигаться дальше». «Прощение», однако, не подразумевает, что спорт не испытывает больше давления системы или что расистский и сексистский вопросы утратили в нем остроту.

Действительно, дискуссии вокруг Уильямс, как и страсти по поводу тенниса и женщин-спортсменок, не утихают. Когда в декабре 2015 года Sports Illustrated назвал ее спортсменкой года, Los Angeles Times вызвала шум заявлением, что лучше бы вместо нее выбрали лошадь [79].

Не имеет значения, что «лошадь» впервые за тридцать семь лет выиграла Тройную корону, – речь о том, в каком духе обсуждались и подвергались сомнениям достижения Уильямс на протяжении всей ее карьеры. Вместо того, чтобы порадоваться выбору Sports Illustrated, читатели засомневались в нем. Не важно, чем именно не угодила Уильямс – расой, половой принадлежностью или игрой, важно, что ей предпочли животное: создание, не имеющее отношения к политике, не способное ни обсуждать, ни оспаривать законы спортивной жизни.