Сливово-лиловый

— Ух ты! Это сенсационно хорошо. Отличная консистенция. Теперь будем приходить сюда чаще, но будем заказывать только десерт. Пять порций на каждого, тебе без мороженого, — усмехается он, снова открыв глаза.

— Наверное, тактика такая, — отвечаю я, — сделать десерт таким хорошим, чтобы гости всегда съедали три перемены блюд. Потому что никто не осмелится заказывать только десерт.

— Эти демоны чертовски умны. И мы попались на это, и теперь мы на крючке.

Роберт глубоко вздыхает и наблюдает за персоналом, снующим по залу.

— Но я знаю, как дать отпор, — продолжает он, съедая ложку ванильного мороженого.

— И как?

— Мы сведем их с ума номером Гарри и Салли.

— Я должна сымитировать оргазм?

— Нет, не этот номер. Ты заказываешь десерт так, как заказала бы его Салли. Мы их всех запутаем.

— Я бы хотела десерт из шоколадного торта. Пожалуйста, подогрейте торт, если возможно. И хочу мороженое не сверху, я хочу его на дополнительной тарелке, и хочу клубничное вместо ванильного. Если нет, то не мороженое, а взбитые сливки, но только свежие. Если взбитые сливки из банки, то вообще ничего, только торт, но, пожалуйста, держите его теплым, а не горячим. Что-то в этом роде, Роберт?

— Идеально. Я люблю тебя, Салли.

— Я тебя тоже. Разве сейчас Гарри и Салли не дают где-то в ретроспективе?

— Нет. Мне жаль. Мы должны посмотреть французский романтический фильм. Не думаю, что в их деревне в Арденнах есть закусочная, где можно заказать что-то подобное. Но я позволю себя удивить.

Роберт улыбается мне, и я беру его за руку.

— Еще шоколадного тортика?

— С удовольствием. Я возьму все, что ты мне дашь, что бы это ни было. Пока это исходит от тебя…

Роберт действительно может по-другому. Совсем по-другому. Вопрос только в том, мучает ли это его, не приходится ли слишком притворяться. Дело не в том, что он ведет себя по-другому как Дом — он просто отказывается от этого подспудного доминирования. Как бы ни было хорошо чувствовать себя свободной, я так скучаю по несвободе. Свобода, которую чувствую сейчас, — это иллюзия, дворец, который прекрасен. Неделю. А потом понимаешь, что не можешь покинуть его, увидеть в окно бескрайные просторы, леса, озера и море. Дворец начинает сжиматься, и остается лишь маленькая заброшенная хижина без окон и дверей. Я не хочу этого. Ни в коем случае. Я должна выйти до того, как дверь исчезнет. Зона с каждым днем становится все привлекательнее, я это чувствую — и рада этому.

* * *

Позже, в кинотеатре, он держит меня за руку и следит за сюжетом фильма внимательно, молча. Роберт воздерживается от колких замечаний, от насмешек, позволяет насладиться этой жемчужиной кинематографического искусства. Фильм насыщен цветом и образами, и я в восторге. «История любви в сливово-лиловых тонах», — думаю я, пока пара на экране бродит по роще сливовых деревьев, усыпанных фруктами.

— Понравился фильм? — спрашиваю я, когда мы садимся в машину.

— Да, — отвечает он, беря меня за руку, — удивительно, но мне действительно понравилось.

— Ха! — торжествующе восклицаю я, и он усмехается, придерживая передо мной пассажирскую дверь и спрашивая:

— В бар, дорогая?

— Да, пожалуйста.

— Она многим пожертвовала ради своей любви, — говорит он, выключив радио.

Взгляд, встречающий мой, вопросительный. От чего ты отказалась?

— Да она отказалась. Но это легко, когда любишь, когда чувствуешь, что это правильно. Любовь всей жизни. По крайней мере, так я чувствую.

— От некоторых вещей отказаться труднее, чем от других.

— И все же можно отказаться от них. С удовольствием.

— От свободы тоже, Аллегра?

— Да, и от нее.

Я улыбаюсь и беру его за руку.

Глава 60

Заказывая свой второй коктейль, я знаю, что после него по-любому остановлюсь. Мне хочется получить наслаждение от секса с Робертом. Если напьюсь до полусмерти, то ничего не получу — либо потому, что ничего не вспомню завтра, либо, что еще более вероятно, потому что Роберт вообще не пожелает со мной спать. Мечты в моей голове уже представляют мне образы, от реализации которых я точно не хочу отказываться. Пока жду, размышляю о последних днях и, должна признать, что проблема была не только в Джудит, но и в том, что Роберт зашел слишком далеко. Давление, которое он оказывал, было слишком велико, за последние несколько недель он слишком туго затянул ментальный корсет. Мне не хватало воздуха, но теперь я снова могла свободно дышать без этого тугого корсета. Но проблема в том, что совсем без него я не чувствую себя комфортно. Да, я хочу его. Но не хочу, чтобы он был настолько «тесен».

Я смотрю на стол, за которым сидит Роберт, и улыбаюсь. Он просто позволяет мне делать все, что хочу. Не спускает с меня глаз, сохраняя бесстрастное, нейтральное выражение лица, даже когда другой мужчина заговаривает со мной, вырывая меня из моих фантазий. Я разговариваю с ним не дольше минуты и возвращаюсь к Роберту, сажусь рядом, кладу руку ему на бедро.

— Поцелуй меня, — шепчу я, и он усмехается, наклоняется ко мне и интенсивно и с отдачей исполняет мое желание.