Сливово-лиловый

Его рука лежит на моем горле, наши взгляды встречаются, и, кончая, он стонет мое имя. Роберт остается внутри, пока не приходит в себя, затем развязывает, вынимает кляп и притягивает к себе. Я плачу ему в грудь, теперь, когда вся стимуляция ушла, осталось совсем немного времени.

— Это было чертовски, чертовски круто…, — бормочет он и целует меня, — Ты была идеальна. Ты прекрасна, Аллегра.

Он позволяет мне еще больше насладиться моим полетом, ласкает, целует, пока я не засыпаю в изнеможении.

Глава 63

Приговор по делу Марека выпадает на середину нашего отпуска. Сара дала нам очень подробный отчет о дне суда, на который ее вызвали. Дела у Марека складывались не очень хорошо.

— Дай мне газету, — урчит Роберт на следующий день после окончания суда и усмехается.

— Нет. Я первая ее взяла, — отвечаю. — И это мой бывший.

— Твой бывший, который стоил мне килограмм нервов…

— Спроси-ка меня, чего стоил Марек мне.

— Хорошо, выиграла. Ищи статью, давай, давай, мне любопытно, — понукает Роберт и берет отложенную мной часть рекламы.

Мы читаем в тишине, звуки доносятся только с улицы. День, очевидно, будет жарким и душным. На Роберте только боксеры, на мне — трусики и топ на тонких бретелях.

— Э-э, — вдруг говорит Роберт, — что там случилось?

— Где? С рекламой? Что там может случиться?

— Однако. «Фишер и Грау» ищет новую сотрудницу. Срочно. Регистратура, административные обязанности, бла-бла.

— Неужели? — спрашиваю я, кладя свою часть газеты на стол.

Роберт протягивает мне раздел с рекламой, чтобы я могла сама убедиться, а затем берет остальную часть.

— Эй, — восклицаю я, — это было несправедливо.

— Мы поменялись… Вот как это делается.

Роберт усмехается и быстро перелистывает страницу, где, как он предполагает, находится заметка о судебном процессе.

— Вот оно. Нашел.

Я отрываю взгляд от объявления о работе — они действительно кого-то ищут — и смотрю на Роберта.

— И?

— Двенадцать месяцев лишения свободы.

— Целый год… Бедняга.

— Как, теперь у тебя есть жалость?

— Ну, тюрьма — это невесело, или? И Мареку там придется нелегко. С… с его наклонностями.

— Он попытается стать главарем еще до того, как закончится первая неделя, Аллегра. И либо заплатит за это, либо займет трон.

— Он за это заплатит.

— Я тоже так думаю. Затем он испытает на собственной шкуре то, что делал со своими женщинами. По меньшей мере, он получит приблизительные впечатления. А что насчет того карцера, о котором говорила Сара?

Я пожимаю плечами.

— Что насчет этого? Марек устроил в своем доме подвальное помещение. Там проходят сессии, в основном наказания. Вот почему он называл его штраф подвалом.

— В основном наказания? И у него есть специальная комната для этого?

— Да. Марек наказывает много и очень строго. Я была там почти каждый день. Сара, наверное, тоже.

— Почти ежедневно?

— Да. Марек всегда находит к чему прицепиться, ты это знаешь. Если не туда посмотрела или кашлянула не в то время: в подвал, давай быстро.

— Должно быть, ты жутко выглядела тогда. Да?

— Да. Я всегда была сине-фиолетово-зелено-желтой. Все стадии, по всему телу.

Я смотрю на свои обнаженные бедра и декольте, на которых совершенно нет следов, знаю, что ни на попе, ни на спине тоже нет. Роберт мягок со мной. Он не бил меня с момента перезагрузки. Обещанные тридцать шлепков все еще ожидаются. Возможно, они так и останутся угрозой. Хотя… хотелось бы их получить.

— Какое худшее наказание ты когда-либо получала? — спрашивает он, наклонив голову, с интересом наблюдая за мной.

— Худшее? Но это был не Марек, в тот раз это был кое-кто другой. Для меня это было настолько ужасным, что меня до сих пор тошнит от одной мысли об этом.

— И что это было?

— Меня выпороли пучком крапивы. Спина, задница, пизда, бедра, сиськи, везде. Было ужасно больно, а потом… это было… не будем об этом.

— О, это действительно жутко.

— Да. Это было жутко. Но я усвоила урок. И если кто-нибудь приблизится ко мне с крапивой, я всегда буду убегать. Один раз и больше никогда.

— Если кто-нибудь? Что это значит? Если, то только я, моя красавица. А крапива меня никогда не заводила, не волнуйся.

— Ты понимаешь, о чем я, Роберт.

— Естественно. У тебя есть должок, помнишь?

— Наказание?

— Да. Помнишь, какое?

— Да, конечно.

Отпиваю кофе и хватаю газету, чтобы прочитать отчет о суде над Мареком. Роберт ждет, пока я закончу и опущу страницу. Чувствую на себе его взгляд, жесткий и строгий. Он вошел в зону.

— Какое это было наказание и за что?

— Я заработала тридцать шлепков по пизде за попытку уклониться от стимуляции, несмотря на твой четкий запрет.

— Десять рукой, десять паддлом, десять тростью.

— Да, Роберт.

— Ты была у Самиры позавчера, да?

— Да. Это было позавчера.

— Хорошо. Тогда можно. Когда запись к гинекологу?

— Только после отпуска, Роберт.

— Хорошо. Тогда ничто не мешает наказанию.

— Немедленно?

— Когда будешь готова, Аллегра.

— Можно еще… — спрашиваю, но Роберт не дает мне договорить.

— Когда будешь готова, иди в спальню, разденься и жди меня.

— Хорошо. Спасибо.

— Можешь не спрашивать, моя красавица. Я буду строг.