Сливовый календарь любви

Мэнами. Ну ладно… А вы мне правда дадите белила и картинку?

Аоумэ. Вот и молодец, хорошая девочка. Больно не будет!

Ведет девочку в пустую комнату по соседству и быстро-быстро бреет ее наголо, превращая в маленькую монахиню. Девочка трогает свою голову и начинает плакать.

Мэнами. Мне так не нравится… Берите назад свою картинку, сделайте опять как было!

Аоумэ. Глупенькая! Что же теперь можно сделать, раз волос уже нет? (Смеется.) Тиёхарусан, идите-ка сюда, взгляните!

Девочка продолжает плакать, а из соседней гостиной доносится пение:

Вершина любви, из печалей ты сложена!
По склону крутому двое бредут…

Гейша, которая напевает в соседней гостиной, еще молода, ей восемнадцать или девятнадцать лет. На вид она – живое отражение великого актера Хамамурая. Волосы ее разделены на две части и уложены в прическу «варигарако», к лицу ей и дорогие заколки. Шея ее белее снега. Очищенное лучшими снадобьями, лицо лишь слегка тронуто гримом и белилами «сэндзёко» – это выглядит особенно утонченно. На ней белое ночное одеяние с каймой из заморского ситца, оно перехвачено узким пояском из черного бархата и шерсти золотисто-чайного цвета. Стоя на коленях, гейша складывает постельные принадлежности и приводит в порядок свою гостиную. Гость ее, видимо, уже женат и, похоже, унаследовал хорошее состояние. Описание его внешности мы здесь опускаем.

Уже подошло время закрывать заведение, и в доме суета: молоденькие гейши, которым велено в эту ночь сторожить хозяйские покои, готовят себе постель в общей комнате на первом этаже.

Слышно, как где-то по соседству сказитель исполняет пьесу дзёрури:

Свято ученье о бренности мира,
О Ветер Тщеты Всего Земного!
Пусть же хрупкий цветок вьюнка
Переживет столетние сосны!
Хансити за руку ведет О-Хана…

Гость гейши. Как раз сцена двойного самоубийства влюбленных – Хансити и О-Хана! У тебя даже имя похожее – Ханаяма…

Гейша. И у вас похожее имя, господин Ханбэй!

Xанбэй. А эти слова пьесы проникают в самое сердце…

О-Хана. Пока никого нет, убей меня! Скорее!

Ханбэй. Да! Пока вокруг нет людей… Потерпи еще немного!

Он быстро отгораживает ширмой угол, где они сидят. Вот он уже готов вонзить меч… В это время из-за перегородки слышится чей-то голос.

Голос незнакомца. Не соверши ошибку! Мертвый цветок уже не расцветет! Взгляните сначала сюда!

Двое видят, что в щель между створками сёдзи просунуто послание. Это контракт Ханаямы. Ханбэй берет бумагу в руки, внимательно читает, и у него вырывается облегченный вздох.

Ханбэй. Вот он, твой контракт с хозяином заведения!

О-Хана. Этот хрипловатый голос! Наверняка это вчерашний гость госпожи Ханамати. Он был одет как приказчик из магазина и все расспрашивал ее обо мне.

Ханбэй. Клянусь, это Тюсити! Опять его преданность и доброта!

О-Хана. Что это за человек?

Ханбэй. Он – старший приказчик в нашем магазине. Это он та самая «белая мышка»[41], благодаря которой мой отец процветает. Даже его имя – Тюсити – означает «Преданный». Но то, что он сделал сейчас… Не понимаю!

О-Xана. Но раз контракт теперь у нас, мы можем и не умирать. Правда, Ханбэй-сан?

Ханбэй. Да, мы можем не умирать, и это (так считает автор) – прекрасно.