Слой-2

Кротов снял плащ, разулся и тоже прилег, вот только спать расхотелось напрочь. Он лежал с закрытыми глазами, в ушах шумело и постукивало от выпитого и не только от него. Он представил себе, что могло бы случиться, купи он в «Охотнике» приглянувшийся карабин «Ремингтон» – а что, деньги были, и охотничий билет с собой – и войди он в номер с карабином наперевес... «Нет, едва ли спортсмен стал бы стрелять без приказа седого, – подумал Кротов, – а у седого нервы крепкие». Вообще, седой ему понравился: сразу виден настоящий спецназ, это вам не Юрик вертлявый, хотя с двумя налетчиками у гаража тот расправился весьма профессионально и безжалостно, надо отдать ему должное. Но Юрик там и сям распадался на множество образов, а седой был единым куском. «Вот с ним бы я выпил и поболтал о жизни, – подвел итог размышлениям Кротов. – Может, отказаться и не ехать с Юрой никуда?». Но перспектива коротать вечер с «белорусом»...

Валентин Сергеевич вдруг резко повернулся, пружинисто сел на кровати, хлопнул ладонями по ляжкам.

– Ну и приключеньице! А старик-то каков! Прямо-таки Шварценеггер на пенсии.

«Белорус» смотрел уверенно, вид имел бравый, след от пощечины растворился в розовой щеке. «Быстро оклемался», – отметил Кротов.

– Поделом, поделом!.. – веселым голосом сказал Валентин Сергеевич. – Представляю, как этот Шварц сейчас умывает Липицкого.

Кротов пожал плечами; слова «белоруса» больно ударили в незащищенное, потому что сам Кротов минуты назад именно это и представлял себе: как седой учит Липу уму-разуму, и картинка эта ему нравилась, а теперь стало стыдно.

– В «ЮКОСе» собрание акционеров. Под эту дудочку народ и гуляет. Они тут квасят неделю, а там Муравленку съедают. И сожрут ведь рано или поздно.

Кротов снова шевельнул плечами. Судьба президента компании «ЮКОС» его мало беспокоила: ну, сожрут и сожрут. Он повернулся на бок, подпер щеку ладонью и спросил:

– А вот скажите, Валентин Сергеевич, эти ваши колхозники, которые гэсээмом торгуют, на чем они пашут, чем трактора заправляют? На что вообще живут?

– На сдачу, – угрюмо буркнул Валентин Сергеевич. – Какое вам дело до наших колхозников, друг мой Сережа...

– Да никакого, – согласился Кротов. – Так, спросил из любопытства... А как насчет объединения? Лукашенко серьезно настроен войти в состав России?

– Да вы что? – «Белорус» по-отечески глянул на Кротова. – Кто же ему даст? Так и будем качаться на границе, пока это экономически выгодно и нашим, и вашим.

– Народам, что ли?

– Вы же не в Думе, дружище...

– А, кстати, вы и в самом деле консультант президента?

– А вы помощник депутата Госдумы.

– Ну, это так, ради «корочек».

– Вот и мы ради «корочек».

– Понятно, – сказал Кротов. – Вопросов нет.

– У меня просьба, – сказал «белорус». – Давайте не будем посвящать Юрия Дмитриевича в детали сегодняшнего происшествия. Зачем осложнять жизнь занятому человеку.

– Согласен, – ответил Кротов. – Не будем осложнять.

Дверь распахнулась, и в комнату ворвался мужчина в разодранной белой, в красных пятнах, рубашке, забрызгал кровью и слюной с опухших разбитых губ:

– Ты – сука, Валентин, тварь продажная!..

Мужчина пнул «белоруса» ботинком под колено и стукнул кулаком по уху. Валентин Сергеевич повалился вбок, молча отмахиваясь одной рукой. Кротов схватил Липицкого сзади за локти, оттащил к дверям и вытолкнул в коридор. Липа упал на колени, тут же вскочил и бросился к двери, но Кротов уже поворачивал защелку замка.

– Убью, сука, жив не будешь, падла!..

Липицкий стучал в дверь башмаками, наскакивал плечом. Потом удары прекратились. Кротов прислушался: мужчина за дверью плакал от злости, боли и унижения. Потом эти звуки стихли, и Кротов сказал:

– Не слабо его, однако.

– Подонок, какой подонок, – сказал Валентин Сергеевич и встряхнул головой, как спросонья.

– Надо бы сменить гостиницу, – сказал Кротов.

Валентин Сергеевич ушел в ванную, плескался там, бормоча и охая. В дверь снова забарабанили, раздался под севший голос Липицкого:

– Валентин! Валентин, сука, слышишь меня?

– Он в ванной, – объявил Кротов.

– Пусть скажет своему громиле, сволочь, чтобы пистолет вернул! Это не мой пистолет, понял?

– Понял, – ответил Кротов. – Давай топай, разберемся!

– Сука, вот сука, – сказал Липицкий за дверью и ушел. Мокрый «белорус» выглянул из ванной, сделал вопросительные глаза. Кротов успокаивающе помахал ему рукой, тот облегченно вздохнул и снова скрылся в бульканье и плеске.

Юрий Дмитриевич позвонил из машины в начале седьмого, скомандовал сбор. «Белорус» после стычки развил бурную деятельностью, бегал куда-то на глажку костюма, долго вязал перед зеркалом новый блестящий галстук. И когда в номер вошел приехавший Юра, тоже в блеске вечерней одежды, Кротов в мятых от лежания брюках, не смененной рубашке и забрызганной обуви почувствовал себя деревенщиной.