Слой 3

Комитет бюджетного надзора был учрежден городской Думой в начале года и, как рассказывали Кротову, специально под задницу Терехову. Тогда, в январе, мэр Воронцов провел через Думу решение о сокращении административного аппарата и ликвидации двух городских районов – старогородского и новогородского. Терехов был главой администрации новогородского и в результате перемен остался без должности. Говорили, что таким ловким образом Воронцов свел счеты с Тереховым за излишне активную конкуренцию последнего на недавних мэрских выборах: Терехов вроде бы шел подставным и обязан был на финише слить воду, но вдруг поверил в возможность реальной победы и попер в открытую, не стесняясь ничем, вплоть до грязного белья из воронцовской семейной корзины; в итоге с треском проиграл и окопался у себя в районе, заручившись поддержкой нефтяного «генерала» Лукоянова.

Сразу после выборов Воронцов достать его не сумел: Терехов, ко всему прочему, являлся депутатом городской Думы и не мог быть отставлен от должности без думского согласия, да и с мнением Лукоянова опасно было не считаться. Но вскоре в «Нефтегаз» пришла команда Вайнберга, «генерал» был отправлен на пенсию, и осмелевший злопамятный Воронцов достал-таки смутьяна и предателя. Однако и Дума оказалась не дурой: под шумок объявленной борьбы за сбережение бюджетных денег от растраты народные избранники учредили КБН – комитет бюджетного надзора – и единогласно назначили опального Терехова кабээновским главным начальником, отвесив мэру Воронцову первую публичную пощечину.

В новой должности Терехов вел себя скромно, вместо падок в мэрские колеса вставлял для пущей видимости дела по соломинке – совсем уже не вставлять было нельзя, зачем тогда создали КБН с весьма немалым штатом ревизоров, но в банных пьянках распускал язык, порол хреновину о папках с компроматом на всех вокруг и каждого отдельно; люди, знающие Терехова, ему в глаза смеялись, однако слухи про мифические папки расползлись по городу со скоростью и заразностью гриппа, и последние опросы, проведенные командой Слесаренко, свидетельствовали о том, что каждый третий горожанин свято верил в их существование и лично в Терехова как борца с разжиревшей коррупцией. «Да я только выставлюсь, – витийствовал Терехов в банях, – как все остальные попрячутся от страха».

Лично к Кротову главный бюджетный смотритель не обращался ни разу, и он решил, что примет Терехова хотя бы из чистого любопытства.

– Пусть заходит, – сказал он Солянику, – только по-быстрому. Я полагаю, в четыре нам «ближний» колхоз уже не понадобится. Кто-нибудь из вас зайдет ко мне с новой раскладкой и общим решением.

– А если его не получится? – спросил Соляник.

– Всех уволю, – сказал Кротов. – Кроме вас, конечно. И хотел бы, да прав не имею.

– Так я и зайду, – усмехнулся думский председатель.

– А этих можете хоть сразу увольнять.

– Когда я получу распоряжение? – Безбородов аккуратно складывал бумаги в красную папку с надписью «Исполнительный комитет городского Совета народных депутатов». Кротов подумал: «Привык к этой папке или играет в оппозицию»?

– Вы где служили при Советах? – спросил он Безбородова.

– Да здесь же и служил.

– В горкоме партии

– Раньше в горкоме, потом зампредседателя горисполкома.

– По финансам?

Безбородов позволил себе улыбнуться.

– Ну и как, лучше было?

– Конечно, – с удивившей Кротова категоричностью ответил Безбородов.

– Не нравится вам, значит, демократия?

– При чем тут демократия, Сергей Витальевич? Вы же сами знаете, что в финансовых вопросах никакой демократии быть не может. Если бухгалтер станет демократом, он в два счета на нарах окажется.

– Терехов вас сильно достает?

– Я его на порог не пускаю.

– Неужели? – откровенно изумился Кротов. – А я полагал, вы с ним заодно, по старой памяти.

– Дурак он, – спокойно сказал Безбородов. – Сидел бы на хозяйстве и не лез в политику... Как был прорабом, так прорабом и остался. Бабы, пьянь и надуванье щек.

– Но ведь нагадить может!

– По-серьезному едва ли, – с ленивой гримасой произнес Безбородов. – У него в аудиторах бывшие секретарши сидят. Сами они ничего накопать не сумеют. Но если кто-то умный им подсунет грамотный фактаж...

– Да чепуха, – сказал Соляник. – Он человек управляемый.

– Тогда зовите... управляемого. Только не сразу, минут через пять.

– Я передам, – кивнул Соляник.

Когда все вышли, Кротов позвонил Лузгину.

– Слышь, Вовян, – сказал он, сдерживая голос, и тут же сам себя отматерил: ведь если слушают, услышат даже шепот, чего уж туг секретничать не в меру. – Что у нас есть на Терехова?

– Сплошная бытовуха, – вздохнул в трубке Лузгин.

– Ничего серьезного достать пока не можем.

– Плохо ищете, – сказал Кротов. – Савич подключен?

– Там тоже пусто.

– Не может быть такого. Копайте глубже.

– Так я же, блин, не буровик, Сере га.

– А по конторе что-нибудь нашли?

– Да кое-что наклюнулось.

– Выкладывай.