Слой Ноль

— Потом придется наверстывать, а это страшнее... И ботаника, и зоология, и анатомия изучают живой мир, точнее — разных представителей одного и того же... нашего с вами живого мира. Мы тоже являемся частью этого мира, и в конечном счете наш предмет... что?.. — Здесь он на реакцию не рассчитывал, но паузу все же сделал, таковы были законы жанра. — Биология — это то, что вы знаете о себе. Говорю вам откровенно: изучать биологию вы будете всю свою жизнь. Но начнем мы, конечно, с простого. Ботаника. Чистые тетради у всех есть?

Откуда-то издалека вдруг прилетел самолетик и громко тюкнулся в доску, но не упал, а перевернулся вверх ногами... а откуда у него ноги?.. или так: перевернулся вниз головой... еще хуже... одним словом, он перевернулся и спланировал прямо на стол, прямо Мухину в руки.

Кто-то неуверенно гыкнул, но его не поддержали, и класс застыл в ужасе. Мухин меланхолично взял самолетик и покрутил перед глазами. На крыльях вместо ожидаемых звезд или не менее ожидаемых свастик почему-то были начертаны две стилизованные решетки. Или не стилизованные, а схематические, или даже карикатурные, но это были решетки, которые означали... гм, для Мухина, как для всякого взрослого человека, они служили символом несвободы, что же имел в виду десятилетний ребенок — попробуй догадайся...

Развернув листок, он опять сощурился — не из-за проблем со зрением, отнюдь, а от яркого света, который терзал его в этом кабинете весь сентябрь. Ни спрятаться, ни заслониться от света было невозможно, он разливался повсюду, — Мухин к нему как будто уже и привык, но продолжал страдать. Вот так, тихо страдая, он развернул листок, все-таки сощурился и прочитал:

"Ботаник, дурак.

У него грязный пиджак".

Стихи были плохие, но честные — в том смысле, что отражали действительность, как она есть. Действительно, когда он ел, то обронил с вилки клочок свекольного салата себе на правый лацкан. Свеколка в школьном буфете была жиденькая — не только из-за разбавленного майонеза, хотя из-за него тоже, — она была жидкой от природы, так сказать, по жизни, или, если сказать иначе, по определению. Ею-то Мухин и капнул, причем не на черный пиджак, не на вишневый или бордовый — таких у него просто не было, — он капнул на пиджак цвета мокрого песка, единственный приличный пиджак, который он мог носить, хотя теперь уж, пожалуй, что и не мог...

"Ботаник дурак.

У него грязный пиджак".

И ниже другой ручкой и другим почерком:

«Ботаник must die!»

Это было совсем иное. Это был вызов — пусть и от маленького оболтуса, но прощать Мухин не имел права. Элементарные законы поведения в стаде... ну ладно, не будем... Законы поведения в любом коллективе — неважно, из кого он состоит... так, кажется, лучше, да?.. Так вот, эти законы требовали отвечать мгновенно и максимально жестко — с прицелом на будущее.

Мухин аккуратно сложил бумажку и сунул ее в карман. И, набрав воздуха, рявкнул:

— Диктант! Вырвали все по листочку. Быстрее!

— Виктор Иваныч, а двойной или одинарный?

— Любой.

— Виктор Иваныч, а в клеточку можно?

— Любой, сказал!

— Виктор Иваныч, а можно половинку, а то у меня эта тетрадка — она вместо той тетрадки, которая у меня...

— Хоть четвертинку.

— Виктор Иваныч, а у меня ручка кончилась.

— Карандашом.

— Виктор Иваныч, а класс надо писать?

— Нет. Только фамилию. Готовы? Поехали. Ботаник дурак, у него грязный пиджак, — продиктовал Мухин. — Написать пять раз. В столбик. Быстрее! Готовы?

— Нет-нет-нет!...

— Сколько успели, столько и хватит. Дальше. Ботаник мает дай.

— Что-что, Виктор Иваныч?...

— Ботаник должен умереть! — отчетливо произнес он. — Кто у тебя английский ведет?

— Да мы знаем, знаем...

— Виктор Иваныч...

— Чего еще?!

— Виктор Иваныч, это я самолетик пустил... — На последней парте поднялся причесанный мальчик. — Это я. Не надо всех наказывать. Я больше не буду...

— Молодец, — медленно выговорил Мухин. — Фамилия?

— Нуркин... — буркнул тот куда-то в себя.

— Громче!

— Нуркин! — выкрикнул мальчик, заранее кривя губы, точно Мухин его уже ударил и теперь он собирался сплюнуть осколок зуба или откушенный язык.

— Прекрасно... Стоп! — объявили сзади. — Снято, черт возьми!

Свет тут же погас, и Виктор наконец-то помассировал глаза — легонько, чтоб не покраснели.

— Женя, я больше не нужен?

— Все, Витя, до завтра.

Сняв пиджак, Мухин отдал его реквизитору и принял свой, кожаный. Проходя мимо угловой парты, он потрепал мальчика по голове:

— Молодец...

— Витя! Что ты делаешь, ему еще дубль!

— Ах, извини...

— Витя! — В дверях его догнала помреж, женщина немолодая, но вполне еще пикантная. — Витя, мобилу свою забери, она меня достала! Вибрирует и вибрирует...

— Не знаю, некоторым нравится, — допустимо спошлил Мухин, тыкая в кнопку.

— Здравствуйте, — чирикнула трубка. — Меня зовут Ирина, я представляю агентство «Кладезь Ар Пи». Мы хотели бы пригласить вас...

— Реклама? Нет, спасибо.

— Вы даже не поинтересуетесь условиями?..

— Не поинтересуюсь, — подтвердил Мухин. — Всего хорошего.