Слой Ноль

Слева за рекой движение было активным и даже чрезмерно: машины носились туда-сюда, скапливались У светофора и вновь срывались с места. Стреляй хоть из станкового пулемета — там никто не услышит. Здесь, в районе, отравленном фабрикой и старой ТЭЦ, не было ни души.

— Хорошее местечко, — оценил Борис. — Значит будем прощаться, Витя. Водитель ты неважный, так что я на тебя не надеюсь.

— Ага... — молвил Мухин, не снижая скорости. — Ну, прощай тогда...

В ту же секунду машина споткнулась о шквальный огонь. Лобовое стекло моментально потеряло прозрачность и тяжелой мокрой скатертью рухнуло в салон. «Девятку» завело вбок и понесло по дороге кувырком. Мухин почему-то вспомнил, что багажник на крыше он так и не снял.

«Что, придурок, перед смертью подумать не о чем? — взбеленился он. — Умирай достойно, кретин. Серьезно умирай, без всяких там багажников...»

«Девятку» перестало кидать, но тащило еще несколько метров, пока она не уткнулась ободранным крылом в заднее колесо «Чероки».

Мухин открыл глаза и с недоверием посмотрел в окно.

Окна как такового не было, от него осталась сплющенная треугольная амбразура, в которой небо почему-то лежало внизу, а земля висела сверху. Но гораздо сильней Виктора смущал запах бензина. Этого запаха было слишком много, и он был везде.

Мытый скат с выпуклым словом «Goodyeaр» зацепил «девятку» и откатился. До Мухина донеслось короткое шипение. Он не сразу сообразил, что это за звук. Потом все же припомнил.

С таким звуком зажигается спичка.

Глава 21

—Живые они там, нет?..

— Мы старались не зацепить...

— Учти, Медведь: если померли — искусственное дыхание делать.

— Это рот в рот, что ли?

— По-всякому.

Спичка обожгла кому-то пальцы, и некто, чертыхнувшись, зажег новую.

— Не, я с мужиком целоваться не буду, — заявил невидимый Медведь. — Тем более с мусором, — добавил он, подумав.

— Я, что ли, буду?! — возмущенно спросили где-то совсем близко, и Мухин наконец понял, что это говорит женщина. Голос у нее был хрипловат, словно у простуженной. — Давайте, ребята, выковыривайте их. Если что — роняй.

Последнее, вероятно, относилось к спичке, и Виктору страшно захотелось знать, что это такое — «если что» и как его избежать.

— Не рыпайся... — простонал справа Борис.

— Ты мне на кладбище уже советовал, — мстительно произнес Мухин, сплевывая кровь и какие-то мелкие крошки.

— На кладбище я сказал «не дергайся». А тут — «не рыпайся». Разница...

— Что, сейчас хуже?

— Намного. Глянем, что за братва нас подстрелила. Может, договоримся. Я все-таки фигура...

— Эй! — раздалось снаружи. — Да они там бакланят! Увлеклись, понимаешь, беседой и не заметили, как колесо спустило.

Говорил, похоже, записной бригадный юморист. Отовсюду послышался хохот — конечно, шутка удалась на славу.

Виктор с Борисом хмуро переглянулись. Народу вокруг стояло много — человек пятнадцать, а то и больше, и шансов как-нибудь невзначай расстрелять их одной обоймой не было даже у генерал-майора.

Машину раскачали и перевернули. С потолка посыпались осколки, и Мухин втянул голову в плечи. Левая рука была зажата покореженной дверью, правая не двигалась сама по себе.

— Гляди на них, Люся! Да они живее меня!

«Люся»?..

Виктор пригнулся и в сплющенном окне увидел Людмилу. Она была в той же черной двойке — классические брюки и строгая закрытая блузка. Стильные очки куда-то пропали, а на правом виске алела, заметно опухая, крупная ссадина. И еще у нее было туго забинтовано горло. Потому и голос звучал сдавленно.

— Ну, это точно каюк, — уверенно проронил Борис.

— Так Людмила же... — не понял Мухин.

— Потому и каюк. Она в этом слое... как бы помягче выразиться...

— Вы, бубны голимые!.. — процедила Люда. — Еще слово, и языки друг у друга съедите, вам ясно?

— Тебе ясно?.. — беззвучно спросил Борис. — Можем и съесть, она такая...

— Но Людмила!.. — воскликнул Виктор.

— Да никакая это не Людмила! — зашипел на него Борис. — Это Люся Немоляева по кличке Игла. Четыре судимости, пять побегов. И нам с тобой пришел пиз...

— Хорош базлать, мусорки! — прикрикнул все тот же шутник. — Вопросы здесь задаем мы!

— Медведь, доставай перо, — сказала Люся. — Будем операцию делать, а то от них очень много текста. Упо-ловиним.

— Застрели меня, Боря, — попросил Мухин. — Раз уж такие дела... Лучше быстро.

— Я сегодня без оружия, — виновато ответил Борис.

— Тоже мне мент... Когда у тебя время кончается?

— Когда я сам захочу.

— А чего ты здесь торчишь-то?

— Не могу же я тебя одного бросить!

— Спасибо, Боря...

— Ты смотри! — удивился кто-то. — Они там сели, будто в кафе у фонтана, и на нас ноль внимания! Совсем не уважают пацанов. Может, это мусора из Америки? Так мы их тоже жизни научим!

Те, что были покрепче, взялись за передние двери «девятки». Левая, водительская, вырвалась с корнем, правую заклинило сильнее. Пока кто-то бегал за домчратами, Мухина извлекли из машины и пару раз весьма ощутимо треснули по уху. Самочувствие, и без того никудышное, расстроилось совершенно. Виктор повис на чьем-то плече и немедленно получил по почкам, в челюсть и куда-то еще.