Сломанная игрушка

Виктор вернулся за стол. Аппетит совсем пропал, и Вик было подумал, не напиться ли. Благо, крепких напитков на столе хватало. Соблазн затуманить сознание алкоголем и забыть о проблемах на пару суток был огромен. Но вдруг Виктор вспомнил о Лире, и подумал, что поняше это определенно не понравится. И рука, уже тянущаяся к запотевшему прозрачному графину, отдернулась.

Дальнейшие размышления Вика прервал появившийся, наконец, во главе стола Бартоломью Стюарт. Барт, Дед или Старый Пердун, в зависимости от того, какой из родственников и в каком контексте отзывался о главе семьи.

Насколько Вик помнил рассказы родителей, Дед возглавлял семью еще тогда, когда отец был ребенком. И до того, почти век назад. С тех пор старший Стюарт омолаживался, но внешне оставался прежним: крепким мужчиной лет шестидесяти, которого язык не поворачивался назвать стариком. Прямая спина, цепкий взгляд серых глаз и еле заметная усмешка на плотно сжатых губах.

Создавалось впечатление, что Дед видел всех присутствующих насквозь и заранее мог сказать, что на уме у каждого.

Виктор слушал тяжелый, ровный голос Барта Стюарта и не верил своим ушам.

Дед собирался уйти на покой. Мало того, что он заперся в этой башне среди тайги, так теперь еще и отказывался от руководства и семейными сбережениями, и бизнесом, и даже самоустранялся от роли духовного лидера.

Но самое главное, Дед больше не собирался омолаживать тело. А значит, что лет через десять произойдет то, что случается с теми, кто использовал наноомоложение и не продлил курс. Наниты, выработавшие свой срок действия, перестанут поддерживать организм. Результатом станет резкое старение и смерть в течение буквально месяца.

Судя по удивленным лицам и повисшей в зале гнетущей тишине, родственники испытывали схожие чувства.

Дед продолжал вещать:

— Наверное, вы сейчас задаетесь вопросом, почему Старому Пердуну надоело топтать эту землю. Не буду мучить вас сомнениями. Главная причина, по которой я спустил в унитаз контракт «Наномолодости» — это то, что меня уже тошнит от этого мира. От семьи, которая должна быть опорой и поддержкой, а превратилась в сборище наклеенных улыбок, взаимного обмана, ненависти, безразличия… — тяжелый взгляд стальных глаз впился в Виктора, — и извращений.

«Она и ему уже успела сказать! — мысленно запаниковал парень, — Ну что за трепло такое, дай только посудачить о чужой постели!.. Спасибо, мама, большое!»

Он бросил на мать сердитый взгляд, но та не обращала внимания, поедая Деда глазами.

— И ни черта в этом мире не меняется, — продолжал говорить тот, — Как сто лет назад обывателя не интересовало ничего, кроме жвачки для пуза и жвачки для мозгов, так и сейчас. Как это ни подноси. Началось все с масс-медиа, кончилось виртуалкой и синтетами, а что придумают дальше, даже думать не хочу. Поэтому — скриплю последний десяток лет — и счастливо оставаться!

Дальнейшее было как в тумане.

Среди Стюартов поднялась настоящая буря. Кто-то, наклеив на лицо самую искреннюю улыбку из арсенала, начал утверждать, что «надеется, дедушка передумает». Другие чуть ли не в открытую принялись обсуждать, как теперь быть с делами семьи, завязанными, в основном, именно на Деда? Успеет ли преемник разгрести дела за неполный десяток лет?

Виктор встал из-за стола и вышел на балкон. Признаться, он почти везде и всегда так делал, когда начинал чувствовать психологический дискомфорт. В частности, от родственников он всегда убегал на свежий воздух, потому что в их присутствии будто начинал чувствовать зловоние…

Ледяной ветер впился в тело, стегнув по лицу потоком снежинок.

Простудиться не грозило. С рождения каждому ребенку с зеленым чипом прививали такое количество модификаторов и нанит, что ни у одной распространенной в прошлом болезни не было ни малейшего шанса.

Семейное собрание грозило затянуться. Виктор поднял коммуникатор и набрал номер дома.

— Вы позвонили в дом Виктора Стюарта, — произнес его собственный голос, — Сейчас я не могу Вам ответить, поэтому оставьте сообщение после сигнала.

Вик назвал пароль, и голос стал механически-безликим:

— Система автоконтроля дома «Смарт Хауз-800». Ожидаю распоряжений.

— Лира дома? — спросил Вик.

— Отрицательно, — отозвался безэмоциональный голос.

Компьютер не задавал вопросов. Вик ввел в его память голос и образ Лиры, и теперь машина воспринимала пони просто как еще одну обитательницу квартиры, имеющую право отдавать команды.

— Как придет, информируй ее о том, что я задержусь у Деда по важному делу. Еще передай дословно: «Чувствуй себя как дома».

— Принято.

Вик отключил связь. Он был уверен, что умная пони без труда освоится в квартире и без него.

Сзади раздались шаги.

Парень оглянулся и уивдел Деда, который, не обращая на Виктора внимания, прошелся к краю балкона. Затянулся старомодной трубкой и, выпустив из ноздрей мгновенно унесенный ветром дым, повернулся к потомку.

— Крах и катастрофа, — протянул старший Стюарт, — Я разочарован.

— Что? — не понял Виктор.

— Я надеялся, что хотя бы один из моих родственничков адекватно среагирует на мой уход. Хоть один. Ему бы досталось все. Но нет.