Сломанная кукла

Я вдыхаю, не в силах сдержать теплое чувство, переполнившее меня изнутри. Никто – ни мой отец, ни Нейт – не давали мне этого обещания с тех самых пор, как я узнала о Королях. Наклоняясь, я целую его, нежно касаясь его губ. Я уже собираюсь отстраниться, когда его рука опускается мне на затылок и он притягивает меня обратно к своему рту. Его язык проникает глубже, и все мое нутро мгновенно оживает. Приподняв меня, он сажает меня к себе на колени, и я оказываюсь в позе наездницы, убирая волосы с лица.

– Я к этому не привык, – бормочет он, кладя руки мне на бедра.

– Не привык к чему? – спрашиваю я, проводя указательным пальцем по его твердой груди, по мышцам пресса и, в конце концов, по линиям торса, которые исчезают под его джинсами.

– К тому, что происходит между нами. Рано или поздно я все испорчу. Ты ведь готова к этому? – спрашивает он искренним тоном.

Я пожимаю плечами, глядя ему в глаза.

– Думаю, когда наступит время, мы с этим справимся.

Я открываю рот, размышляя, стоит ли мне задать вопрос, который в глубине души меня гложет.

– Хейл?

Имя вылетает у меня изо рта раньше, чем я успеваю подумать.

Его челюсти напрягаются.

– Это не то, что думаешь ты или остальные.

Он хлопает по мне, и я сбрасываю с него ногу, усаживаясь на кровати и опираясь на изголовье.

– Тогда расскажи мне. Кем она была?

– Близким другом. Мы всегда были вместе. Ты ведь хорошо знаешь Татум? Ту Татум, с которой ты познакомилась еще до того, как узнала о Королях?

Я киваю, немного нервничая из-за того, куда может зайти этот разговор. Это первый раз, когда Бишоп рассказывает о Хейл, и я не хочу случайно сказать какую-нибудь глупость, чтобы он снова замолчал.

– Да, но разве вы, парни, не всегда знали о Королях?

Он смеется, запуская руки в волосы, опирается на локти и поворачивается ко мне спиной. – Нет. Нам дали Книгу только в определенном возрасте. А Хейл я знал с детства.

– Кем она была? – спрашиваю я, наклонив голову. – Я знаю, что она ходила в школу Тилли.

– Да. – Он откашливается. – У нее была дерьмовая жизнь, а потом она начала баловаться наркотиками. Я всегда старался помочь ей, чем мог, но иногда ты не можешь спасти того, кто не хочет, чтобы его спасали. Позже она завязала с наркотиками, и после того как я прошел инициацию, мы снова сблизились. До тех пор пока мой отец не решил с этим завязать.

– Инициацию? Ты имеешь в виду, что ты?..

Он смотрит на меня через плечо, а затем полностью поворачивается ко мне лицом, опираясь на одну из стоек моей кровати.

– Я уверен, что ты знаешь о процессе инициации.

Я краснею.

– Да… сколько тебе было лет?

– Тринадцать. – Он внимательно наблюдает за моей реакцией. – Я думаю, ты знаешь, что происходит после…

– Твое первое убийство? – быстро спрашиваю я.

Я уже знаю ответ, поэтому отвожу от него взгляд и смотрю в стену.

– Ответить честно? – мягко спрашивает он.

Я снова смотрю ему в глаза.

– Конечно.

– Тогда нет, это было не первое мое убийство.

Я глубоко вдыхаю.

– Ну ладно.

– Ладно? – Он смеется, качая головой и прикусывая нижнюю губу. – Я говорю, что убил человека, когда мне было меньше тринадцати, а ты отвечаешь: «Ладно»? Как будто это самая обыденная вещь на свете?

Он смотрит на меня со смесью благоговения и гнева во взгляде.

– Ну, – отвечаю, – в нашем мире это естественно.

– Верно, – соглашается он.

– Так что с твоим отцом? Он заставил тебя ее убить?

Я стараюсь быть осторожной, и мне, наверное, следовало бы подобрать слово поделикатнее, но мне нужны прямые ответы, а чтобы получить прямые ответы, нужно задавать прямые вопросы. Не оставить ему шанса уйти от темы.

Его челюсть сжимается.

– Что-то вроде того.

Я вижу, что это щекотливая тема, и, с учетом того, что Бишоп не любит откровенничать, я не хочу на него давить. Кроме того, было бы нечестно использовать его обещание не лгать, чтобы вытянуть из него ответы.

Улыбаясь, я качаю головой.

– Голоден?

От неожиданности он на меня огрызается:

– Что? Ты не собираешься вытянуть из меня все ответы?

Я пожимаю плечами, вставая с кровати.

– Нет, полагаю, что если буду слишком сильно давить, то ты все равно ничего не скажешь, и, кроме того, я проголодалась.

В кармане звенит телефон, и я вытаскиваю его, обнаруживая сообщение от Татум.

Татум – Ты дома?

Я – Ага.

Татум – Я скоро приеду.

Я бросаю телефон обратно на кровать, и Бишоп смотрит на него, а потом снова на меня.

– Это была Татум, – отвечаю я на его молчаливый вопрос. – Она скоро приедет.

Он смеется, вставая с кровати и потягиваясь.

– Я догадался.

Следующие несколько дней прошли лучше, чем я ожидала. Если не считать того, что адвокат Деймона все еще пытается решить его дело, у нас с Бишопом наладились… отношения? На самом деле я не уверена, в каком мы статусе, но пока я не хочу опережать события, требуя от Бишопа «ярлык». Все это время Деймон не покидал свою комнату, и это меня беспокоит. Все, с кем я советовалась насчет его поведения, говорили мне оставить его в покое и убеждали, что таким образом он справляется с происходящим. Так что из уважения к Деймону я держусь в стороне.