Сломанная тень

– Нет! Будь Юрий здесь, мы вместе, втроем обязательно нашли бы выход! Как думаете, сколько времени письмо будет плыть до Лондона?

Кислицын задумался:

– Навигация уже закрыта. Верно, через Ригу пойдет. Месяц, не меньше.

– Месяц туда, месяц обратно… – вздохнула Полина. – Через два месяца мое положение будет всем очевидно!

– Не волнуйтесь! Через неделю, максимум через две я получу деньги из Костромы! Дело верное!

– Да, да, – безнадежно сказала Полина.

– А как получим деньги, сразу уедем! В Америку! Или в Австралию! Сменим имена, начнем жизнь заново. Только бы не сорвалось…

– Думаете, без денег я не буду вас любить?

Кислицын посмотрел в глаза Полины. Ни до, ни после ему не довелось видеть такого взгляда, в котором было смешано все: тоска, печаль, радость, отчаяние, надежда, вера! И любовь! Сумасшедшая любовь, о которой Матвей Никифорович всю жизнь мечтал и описывал идиллически в своих романах. Однако в жизни женщины всегда оказывались приземленными, похотливыми, жадными и, как на подбор, пустыми. С ними, как с куклами, можно было лишь забавляться! Случайно оказавшись в доме Лаевских, Матвей Никифорович вытянул счастливый билет, попал в собственный роман. Полина была словно соткана из его фантазий и в то же время абсолютно непредсказуема: Кислицын никогда не знал, что она скажет или сделает в следующую минуту.

– Моя любовь! – завороженно, пытаясь ответить таким же взглядом, прошептал он.

«Опять про Амура, – расстроился Никанорыч. – Далась им эта статуя! Как стоял, так и стоит! Самому Амуру без разницы, сколько у него яиц!»

Внезапно он все понял: Матвея Никифоровича изгоняют из-за поломки статуи! Он около нее в кресле любил сидеть. Вот и решил Владимир Андреевич, что это Кислицын Амуру хозяйство попортил!

Никанорыч от радости кашлянул. И пришлось ему постучаться в спальню Полины Андреевны, не то влюбленные догадались бы, что он подслушивал:

– Вещи ваши собраны, Матвей Никифорович! На извозчика погружены! Куда везти прикажете?

– Как? Что? – хором спросили Кислицын и Полина, а потом переглянулись.

– Владимир Андреевич распорядился! Сказал, съезжаете!

– Я убью его! – Аполлинария Андреевна встала, Матвей Никифорович ее удержал.

– Не надо! Это мелкая месть гадкого человека!

– И он за нее заплатит! На сто тысяч я теперь не соглашусь!

– Сто тысяч? – изумился Кислицын.

– Да! Я потребовала их от него, угрожая публичным разводом!

Кислицын вытаращил глаза в изумлении.

– И еще! – Налединская поймала Матвея за руку. – Зайдите к Ольге! Расскажите ей все сами! Так будет лучше! Ольга – самая чистая душа в этом доме. Все! Идите!

– Вы будете на маскараде?

– А как же! Наше расставание продлится миг. Юрий оставил мне немного денег. Я завтра же сниму квартиру и съеду! Мы будем вместе!

– Я люблю вас!

– Сашенька! Рисуешь?

К неудовольствию Тучина, в мастерскую вошла не княгиня Дашкина, которую он ожидал, а Софья Лукинична.

– Доброе утро, тетушка!

– Зови меня Амалией, хорошо?

– Хорошо, тетя Амалия!

Софья Лукинична подошла к племяннику, колдовавшему над мольбертом, и нежно обняла за плечи.

– Как ты волшебно рисуешь! Даже князю Дашкину понравилось, а ведь он человек далекий от тонких материй, не то что мы с тобой!

– Дашкину?! Князь был здесь?

– Да, вчера! Интересовался твоими работами, ну и я решила похвастаться.

– И эту картину видел? – Тучин ткнул кистью в портрет обнаженной Юлии Дашкиной.

– Эта ему особенно понравилась! Чуть не лишился чувств от восхищения!

Тучин присвистнул! Вот, оказывается, почему нет княгини! Они условились на десять, сейчас пол-одиннадцатого, Тучин хотел уже послать казачка с запиской, узнать, не простудилась ли…

– А не хочешь ли ты изобразить меня?

– Пардон! – задумавшийся Тучин не расслышал.

– Сегодня позирую тебе я! – горячо прошептала ему в ухо Софья Лукинична. – В том же костюме, что и Дашкина. Помоги расстегнуть!

Александр замахал руками:

– Сегодня я занят, в другой раз!

Лаевская крепко прижала племянника к себе:

– А я хочу сегодня!

– Тетушка! – Тучин резким движением оттолкнул ее, Софья Лукинична приземлилась на банкетку. – Мне надо по делам! Я завтра вас напишу!

– Не обманешь? Меня все обманывают!

– Обещаю!

– Ты прямо сейчас уходишь?

– Да!

– Я провожу тебя!

Тучин никуда до того не собирался, но обстоятельства в образе тетушки просто выталкивали его из дома. Взяв альбом, он вышел из мастерской.

– Ольга! – Кислицын вошел к девушке, сидевшей за столиком для рукоделия. – А я искал вас! Зашел к Андрею Артемьевичу…

– К нему генерал Столбов пожаловал, вот мы и прервались. Присаживайтесь!

– Я на минутку! – Кислицын с перекинутым через руку кардиганом остался стоять. – Не знаю, огорчит вас мое известие или обрадует, но я зашел объявить… – Ольга испуганно сжалась; Матвей Никифорович, несмотря на искушенность в литературе, с трудом подбирал слова. – Я пришел сообщить, что съезжаю…

– Очень жаль! – протянула вежливо Ольга.

– И что наша помолвка расторгнута!

– Вы не любите меня? – Ольга подняла глаза от вышивки и затравленно посмотрела на него.