Сломанное сердце

– Лерочка, вы не расстраивайтесь. Плохие периоды бывают у всех. И у вас ещё всё наладится...

Он говорит что-то утешающее, но я слушаю его вполуха. Замечаю, что у него большие карие влажные глаза, теплые и добрые. Крупный улыбчивый рот. Аккуратная бородка и усы. Он – хороший человек. Его жене, наверное, с ним легко, надежно и уютно. Примерно это я ему и сообщаю в ответ на его речь.

– Вы – добрый и чуткий. Повезло вашей жене.

Но он лишь грустно улыбается.

– Я развелся. Ещё три года назад.

– Ой. Значит, теперь моя очередь сочувствовать и утешать?

Он издает смешок.

– Не стоит. Я уже хорошо себя чувствую. А тогда да, слегка меня выбило из колеи. Я даже чуть не запил. И сам развод… довольно противная штука. Какая-то противоестественная. Был человек близким, родным, а потом – раз и он уже чужой. А то и вообще как враг. Так что искренне желаю вам этого избежать. Может, вам стоит к семейному психологу? Знаю отличного. Мой знакомый…

– Ничего не надо. У нас уже всё решено. На самом деле я сплю и вижу, когда мы уже разведемся. Мы с Марком живем раздельно. И я бы давно подала на развод, просто есть кое-какие формальности. Но, по сути, мы уже с ним не муж и жена. Так что, Игорь, спасибо, но пациент безнадежно мертв.

Игоря мои откровения удивляют и, по-моему, радуют. Хотя последнее он пытается скрыть. Бормочет что-то в духе: жаль! как же так! А у самого глаза аж блестят от внезапной радости.

В конце концов, сославшись на срочные дела, я сбегаю от него. Возвращаюсь в бюро, и время за работой пролетает незаметно. Спохватываюсь лишь в восемь вечера, когда Денис и Аня, мои помощники, робко просят их отпустить.

Сама еду домой ещё позднее. Зато пробок нет, дороги свободны. А мысли опять крутятся вокруг Шаламова. Ну и ладно, думаю, пусть с ним ничего серьезного быть не может. Зато несерьезное пусть побудет немного.

Потому что меня тянет к нему. Я скучаю даже. А вспоминая то, что он мне говорил, когда звонил в последний раз, ну и позже, у меня дома, я чувствую, как тоскливо сжимается сердце. И очень хочется, чтобы он опять позвонил, написал, пришёл, да что угодно…

И тут мой телефон издает короткое треньканье. Бросаю взгляд на экран – с незнакомого номера пришло сообщение на WhatsApp. В общем-то, мне по долгу службы и звонят, и пишут с незнакомых номеров постоянно. Но именно сейчас у меня внутри вдруг затрепыхалось. И я откуда-то знаю или чувствую, что это не по работе.

Останавливаюсь на светофоре и вынимаю телефон из держателя. Открываю сообщение, а у самой сердце так и прыгает вниз-вверх. Но никакого текста нет, только видео файл.

Я бросаю взгляд на светофор – стоять ещё дольше минуты. Включаю видео и не сразу понимаю, что это. Шум, гам, смех, музыка фоном, чьи-то движущиеся силуэты. Потом камера сдвигается влево, и я вижу своих студентов. Точнее, друзей Артема: Влада, Клару… А вот и он сам. Видимо, кто снимает его вечеринку.

Камера наезжает на него совсем близко. Глаза его радостно сияют.

Они вообще все веселятся, пьют. И он пьет, но пока еще совершенно трезв на вид.

Влад его спрашивает:

– Тёмыч, тебе сколько стукнуло? Двадцать один же?

– Двадцать два не хочешь? – смеется Артем.

– Большой мальчик! За тебя, Тём! – приподнимает бокал с коктейлем Клара, подруга Влада. – Здоровья, счастья и любви…

А потом вдруг добавляет с усмешкой:

– Кстати, а чего ты Самарину не пригласил?

Он бросает на нее быстрый удивленный взгляд. А потом с такой же усмешкой отвечает:

– А нахрена? Может, мне еще маму надо было пригласить?

Компания за столом взрывается хохотом.

– И бабушку до кучи! – выкрикивает кто-то. Все они покатываются со смеху. И Шаламов смеется вместе со всеми…

Видео обрывается, а я все еще вижу перед глазами его смеющееся лицо. Слышу их дружный хохот. Он сливается в странный гул, настойчивый и пронзительный. Затем вдруг осознаю – это не гул. Это мне сигналят сзади, потому что уже, оказывается, горит зеленый, а я и не заметила и продолжаю стоять…

33. Лера

Не первый раз я прощалась с иллюзиями, но впервые это оказалось настолько больно. И что ещё хуже – стыдно. Даже тогда, с Марком, я не испытывала такого жгучего стыда. Наверное, потому что наши отношения были правильными в глазах общества.

А тут я повелась на мальчика, своего ученика, и так опозорилась. Ведь если у Шаламова спросили обо мне, еще и с насмешкой, то они знают про нас. И потом – сразу же отправили мне это унизительное видео. А значит, заранее потрудились – разыскали мой телефон. Это, конечно, не секретная информация, но все равно я не раздаю его направо и налево.

Ну а то, с каким пренебрежением Шаламов ответил: «Нахрена?»… этот его тон и выражение лица при этом… и сравнение с матерью с намеком на возраст, мол, для них я старовата… и глумливый хохот… всё это как публичная пощёчина, как плевок в душу…

Могу понять, что он обижен, зол, разочарован – имеет и повод, и право. Но, будь в нем порядочность, выплеснул бы свою злость и обиду мне лично. А не тешил бы свое раненое самолюбие, высмеивая меня в кругу друзей, моих же студентов. Господи, как стыдно. Будто он в грязь меня толкнул.