Сломанное сердце

– Лерочка, как ты? – в голосе его сквозит беспокойство, а у меня вспыхивает раздражение.

– Игорь, что ты хотел?

– Узнать, как ты, как… Шаламов.

Я молчу, потому что знаю – если заговорю, то сорвусь.

– … извиниться хочу, – добавляет Игорь. – Я повел себя как последний трус. Это я должен был защитить тебя. Я даже не знаю, почему так… просто вдруг напал какой-то ступор. Как будто отключился и ничего не соображал. Понимаю, как это некрасиво, и мне очень стыдно…

– Не извиняйся, Игорь. Мне ты ничего не должен был.

– Должен! – перебивает он. – Мужчина обязан защищать женщину, которая ему небезразлична…

– Игорь, вот этого не надо.

– Я так себя виню…

– Надеюсь, ступор у тебя не повторится, когда надо будет давать показания против этих уродов?

– Зачем ты так? Я, правда, места себе не нахожу. Но, конечно, я дам показания, какой разговор!

– Ладно, Игорь, мне пора. Я дам твой номер следователю, с тобой позже свяжутся.

– Да, да, конечно… Я там… правда, уже под самый конец записал их немного. Я тебе скину сейчас видео. Наверное, облегчит их поиски… Прости меня…

Я сбрасываю звонок, напоминая мысленно: на себя мне нужно злиться, только на себя. Это я не предусмотрела, не предприняла никаких мер… А Игорь – ну, испугался. Бывает. Защитная реакция организма. Их всего два вида – «бей и беги» и «притворись мертвым». Он – явно второй. В конце концов Игорь хотя бы поднял шум, и эти отморозки уехали.

В офисе я раздаю своим, кому что делать, не обращая внимания на их ошарашенные взгляды. Видок у меня тот ещё. Потом закрываюсь у себя, вызваниваю Васильева и на его ворчание «Как это понимать? Мы договаривались! Я ждал…» вываливаю ему всё про сегодняшнее нападение. Стараюсь говорить четко, по фактам, не подпуская эмоции, но все равно, когда дохожу до Артёма, меня пробивает на слезы, а голос начинает дрожать. Васильев записывает всё с моих слов, иногда переспрашивает и уточняет, тоже сухо, по-деловому, но тут вдруг вздыхает и роняет непривычно мягко:

– Сочувствую вам. Но какой молодец этот парень. Дай бог, у него все будет хорошо.

И я успокаиваюсь. В придачу к своему заявлению пересылаю ему заодно и видео Игоря. Там они уже не бьют Артема, а под лай соседской собаки прыгают в машину и уезжают. Но главное – видны их лица, номер машины. И какое счастье, что я написала отвод и прежнего следователя поменяли на этого упертого Васильева. Потому что он, если уж дал слово, что немедленно отправит розыскную ориентировку и этих сволочей возьмут, то всё для этого сделает. А там и Извекову не отвертеться.

После этого еду в одну аптеку, в другую на рынок, в магазин – покупаю всё по списку.

И напоследок остается еще одно тяжелое дело: сообщить о случившемся его родителям. Я в замешательстве, как сделать лучше – позвонить или приехать к ним, поговорить лично. Признаться, меня страшит этот разговор. Как сказать его матери, что её сына избили подонки? Избили из-за меня? Как смотреть ей в глаза? Как извиняться? Разве такое можно извинить?

Но как-то надо. Придется. Стыдно сказать, но трушу, почти как Игорь. И всё-таки еду к ним. Еду окольными путями, чтобы не встать в вечернюю пробку, как раз час-пик. И тут вдруг звонит телефон. Не мой.

Достаю из-под куртки Артема его сотовый, и сердце опускается. На экране горит Папа. Я ищу, где встать, потом перезваниваю папе.

– Тёмка, ты где? – слышу бодрый голос мужчины, и внутри всё начинает мелко дрожать.

– Это не Артём, – произношу почти через силу. – Это… меня зовут Лера.

– Оу, – издает он удивленный возглас. – Лера, которая… препод?

– Да. Я как раз ехала к вам… хотела сообщить… – Выдавливаю по слову. Господи, в жизни не была такой косноязычной!

– Что с ним? – встревоженно спрашивает он. – Он жив?

– Да-да, жив, только… – А затем выпаливаю на одном дыхании: – Его избили. Сильно. Сломали ребра и челюсть. Он сейчас лежит в травматологии. Но врач пообещал, что Артем обязательно поправится.

Он отвечает не сразу.

– Где он? В какой больнице? Ему сейчас что-то нужно?

– В третьей, на Тимирязева. Нет, всё, что нужно, я уже купила, завтра утром привезу. Его вещи отдали мне. Я как раз ехала к вам, чтобы всё сказать и отдать…

– Не надо, – вдруг обрывает меня он. – Не надо к нам приезжать. Мне надо жену подготовить. Я лучше сам всё скажу.

– Простите меня, пожалуйста.

– За что?

– Его из-за меня побили. Он заступился за меня… – всхлипываю я против воли. И рассказываю ему всё, как было.

Я готова выслушать любые его обвинения, но он молчит. А потом и вовсе заявляет:

– Не за что вам извиняться. Тёмка не мог поступить иначе… – выдержав паузу, он добавляет. – Может, вы и не знаете, но он же вас любит.

– Я знаю…

* * *

Утром меня будит звонок Васильева.

– Взяли ваших гопников. Сегодня ночью. Опера с ними поработали, так они уже запели как соловьи. Ну что, Валерия? Как вы и думали, это Извеков их нанял. Так что до суда он будет под стражей. Можете спать спокойно.