Сломанные личности (СИ)

Её переполняло страхом, когда она приближалась к ржавому забору. Казалось, эта ржавчина не от старости, от детской крови — даже металл не выносил ужасов, творящихся здесь, даже прочный камень, которым мостили дорожки во внутреннем дворике, трескался под гнетом мучений.

Она шагнула на тёмную траву, впитавшую в себя крики и слёзы трансляторов. Это был её дом.

Кто сказал, что дома всегда легко? Иногда это то место, где тебя ежесекундно уничтожают, заставляя стать лишь сильнее. Иногда дома умирают. Иногда за закрытой дверью на невинную плоть опускаются удары — и неважно, ремня или топора. Тем не менее, ты всегда чувствуешь, что это твой дом. Твоя радость или твой крест. Бывает по-разному. У маленькой мёртвой Джейн было именно так.

Транслятор прошла по дворику. Беспрепятственно вошла в страшное здание, и лишь там наткнулась на двоих охранников, лениво переключающих каналы на стареньком телевизоре.

— Милашка, потерялась? — крикнули ей вслед, когда она, не заметив их присутствия, развернулась и хотела пройти в другую сторону.

Воспоминания накрыли Саманту волной. Придушили, словно она и правда была под водой, наполнили собой лёгкие, солёно-больно обжигая нежные органы. Она вспомнила эти голоса. Обернувшись, узнала и лица. Те самые люди, что надругались над маленькой Джейн, когда она попыталась сбежать — в холодный дождь, босиком, отчаявшись получить помощь и потеряв веру в «школу для волшебников». Её поймали эти двое и жестоко «наказали» — после этого Джейн не могла встать ещё четыре дня. И никому во всей школе до того не было дела. Никому…

Кроме Саманты, которая сейчас была здесь. Она даже не стала подходить близко к этим людям — тем более речи быть не могло о том, чтобы прикоснуться к ним. Транслятор помнила, что они были вооружены — чужая память оказалась как никогда кстати. Но и она тоже была вооружена.

Щелчок пальцами — они обездвижены. Звон мачете о плиты пола, взмах — и двое насильников захлёбываются своей кровью, пока Саманта разворачивается и шагает дальше.

Она освободит детей, непременно. Освободит, только…

Томски шла словно в своём кошмаре. Чужом, на самом деле, но боль была реальной, пронзающей именно её тело. Вот здесь её ударили головой об угол. Здесь тащили за волосы, там — перевозили на каталке, когда она была не способна идти самостоятельно. За той закрытой дверью Джейн встречалась с самыми отбитыми маньяками — и иногда, с жертвами несчастных стечений обстоятельств.

Дверь в кабинет дирекции была снесена ею с петель. О да, «педагогический совет» — очередное собрание мучителей, планирующих, где бы достать «свежей крови» и куда прятать тела умерших трансляторов и преступников.

— Вы очень вовремя собрались, — хриплым от слёз голосом сказала транслятор, разжигая благодать в своём кулоне ярче — так, что всем присутствующим было невыносимо больно на неё смотреть. И так, чтобы это было последним, что они видели в своей жизни…

Она читала чужие воспоминания. Глотала слёзы, влезая в память умирающих монстров в человеческом обличье, и не заботясь о том, сколько боли причиняет, усиливая и продлевая агонию. Это было кошмарно. Каждый человек, что сейчас давился кровью, лёжа у неё в ногах, буквально каждый — непременно причинял ей боль. Малышке Джейн, которая уже не видела, как Саманта мстит за неё. Но, может быть, чувствовала. Каждый из них каким-то образом её покалечил, как-то сломал душу или изувечил тело. Этот — бил, другой — отнял последнюю драную подушку, третья — впихивала всё больше и больше бешеных монстров, чьи сознания могли вынести только их тела.

И вот — последняя тварь. Почти уже неспособная сопротивляться, но судорожно роющаяся в ящике стола, чтобы что-то найти — её память даже не пришлось читать. Саманта рубанула женщину по шее мачете, почувствовала, как тёплая кровь орошает руки и одежду. А потом уже склонилась, чтобы заглянуть в тайник и перелистать найденные записи.

Ярчайшее воспоминание пронзило её так, словно Кастиэль вырвался из плена и заставил её ударить себя в грудь мачете. Это был не конец. Здесь ничего не кончилось, здесь всё лишь началось.

Буквы на бумаге прыгали, складываясь в неровные строчки. «Перевезена… Сдана… Принята…»

Сорок минут отсюда — вот оно, её настоящее последнее место заточения. Боже…

Нужно быть сильной. Нужно стиснуть зубы и сделать то, зачем она пришла. Не только ради себя — она должна освободить всех, кто здесь есть.

И этим Саманта занялась. Она открывала клетки найденными ключами, бесцеремонно врывалась в мирки несчастных трансляторов и выжигала чужие сознания, без жалости, без сомнений. Никакой пощады. Это уже не люди, это всего лишь спрессованные в камень обрывки памяти.

Она заканчивала с последним мальчиком, сидя прямо посреди коридора и почти не сдерживая слёз, когда услышала чужие шаги. Безразлично подняв голову, Саманта встретилась взглядом с Дином Винчестером.

И бросилась бежать.

***