Сломанный клинок

Ни о чем более не спрашивая, Франческо обернулся к другу. Голос его был ровный, но какой-то чужой:

— Значит, в Мо, Джулио, и немедля!

Льеж уже был охвачен тревожными слухами, и нанять дополнительную охрану, без которой безумием было бы пускаться в дорогу, оказалось не просто — мало кто хотел угодить в пекло, которым стали в эти дни северные французские провинции; только посулив королевское вознаграждение, им удалось наконец сколотить отряд в десять человек, прихватив с собой и Гуарди с его слугой. Они покинули Льеж на закате солнца, и скачка началась — бешеная, изнуряющая, на износ…

В превосходном настроении возвращались из дальних краев граф Гастон Феб де Фуа и его кузен, такой же неутомимый искатель приключений, капитан де Бюк. Оставшись год назад — после Бордоского перемирия — без достойного рыцарей дела, они услышали о Крестовом походе, затеянном Тевтонским орденом против каких-то тамошних язычников — то ли эстов, то ли пруссов, то ли московитов, кузены мало в этом разбирались. Меченосцы Тевтонского ордена слыли варварами, но Крестовый поход есть Крестовый поход, и если рыцарям христианского мира почти сто лет не удается помериться силой с неверными в Святой земле, то грех упустить случай потрепать язычников хотя бы в Пруссии. Кузены так и сделали: проехали насквозь всю империю, до самых берегов холодного белесого моря, где драгоценный янтарь находят прямо в песке, словно ракушки; вдоволь подрались, попьянствовали и поблудили, истратили до последнего лиара четыре тысячи золотых экю, взятые в долг у еврея в Брюгге, и наконец, стосковавшись по солнцу родной Гаскони, тронулись восвояси. Чем кончился крестовый поход против эстов, они так и не поняли.

На обратном пути, уже в Шалоне, судьба послала им известие, о каком иной странствующий рыцарь тщетно мечтает всю жизнь. В харчевне, где они остановились, все только и говорили о прекрасных дамах, осажденных в какой-то крепости толпою взбунтовавшихся мужиков; граф велел позвать хозяина и расспросил его сам.

— Похоже, кузен, мы подоспели в самый раз! — воскликнул он, выслушав рассказ об осаде Мо. — Этот болван Карл не мог придумать ничего лучше, как оставить свою Жанну со всем ее двором на каком-то Рынке, а сам таскается неведомо где! Придется нам разогнать обнаглевшее мужичье. Хвала Господу, что подгадал нас вернуться в такой момент!

— Разгоним, — согласился немногословный де Бюк.

И отряд, вместо того чтобы следовать дальше своим путем на Труа и Осер, тронулся берегом Марны на запад, в сторону Эпернэ.

В Шато-Тьери, когда до осажденной крепости оставался один дневной переход, они встретили знакомого, с которым пили в Льеже две недели назад, и Жюль сказал им, что тоже спешит в Мо со своим другом — флорентийцем, жена которого попала в осаду со свитой герцогини.

— Какое совпадение! — изумился граф Феб. — Но тем лучше, присоединяйтесь к нам. Вы выехали из Льежа вслед за нами?

— Мы пять дней как оттуда.

— Пять дней?! — не поверил де Фуа.

— Да, но как мы гнали! Вы не поверите, но у меня от зада ничего не осталось…

— Нарастет, — утешил де Бюк.

— Надеюсь. А, вот и мой друг! Иди сюда и позволь представить тебе наших попутчиков из Льежа — помнишь, я тебе рассказывал… Сеньоры тоже спешат в Мо.

— Мы знакомы, — сказал второй итальянец. — Если помните, граф, два года назад, в Авиньоне.

— Ну конечно же! Теперь помню отлично; в первый миг ваше лицо показалось мне знакомым, но потом я подумал — нет, ошибся. Вы изменились, сеньор Донати!

Сейчас и в самом деле трудно было бы узнать Франческо даже тем, кто видел его не так давно. Сильно похудевший, с обветренным, загоревшим лицом и свалявшимися от пыли волосами, он сейчас мало походил на прежнего изнеженного щеголя. Да и лет ему можно было сейчас дать на добрый десяток больше.

— Я слышал, вы женились на дочери одного из Пикиньи, — продолжал граф де Фуа, — это которого же?

— Моим тестем был Гийом де Пикиньи, сьёр де Моранвиль.

— Был?

— Третьего дня мне сообщили, что мессир Гийом убит Жаками. Вместе со своим братом Тибо, сьёром де Монбазон.

Граф и де Бюк перекрестились.

— Печально, надеюсь, они успели прихватить с собой хоть полдюжины мерзавцев. Какое счастье, мессир Франсуа, что вы заблаговременно отправили свою юную супругу ко двору герцогини; я много наслышан о красоте дамы Аэлис. Представляю, как она извелась без вашего общества! А вам не кажется, что это неосторожно — уезжать так надолго, будучи чуть ли не новобрачным? А то ведь, знаете, молодые дамы бывают иной раз так проворны и хитроумны, что поди их устереги! — Де Фуа подмигнул и расхохотался, не заметив, как еще больше потемнело лицо итальянца.

Джулио, от внимания которого это не укрылось, поспешил перехватить разговор.

— Говорят, Мо осажден огромными бандами пополанов, — сказал он, — там и парижское ополчение, и какая-то шушера из местных…

— Огромными, вы сказали? — оживился де Фуа.

— Меня уверили, что там собралось не менее шести сотен этой сволочи. К сожалению, это десятикратно превышает численность нашего отряда…